Кравченко Александр Сергеевич

АВТОР СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
КУРСКИЙ КНЯЗЬ
ВСЕВОЛОД СВЯТОСЛАВИЧ
-----------------------------------------------------------

Прав оказался академик С.Д. Лихачев. Слово о полку Игореве само называет имя создателя гениального произведения. На первый взгляд, может показаться, что это коллективное творчество Новгород-Северских князей Игоря, его брата Всеволода, более известного, как буй тур Всеволод и молодого княжича Владимира. Но это не так. Сочинял Слово о полку Игореве один человек. К такому мнению пришли все ученые и исследователи Слова о полку Игореве. Манера подачи материала, любимые автором стилистические обороты, целые фразы и отдельные слова, как жемчуг, разбросанные по всему тексту произведения, опровергают версию о коллективном творчестве.
Князь Игорь вряд ли мог быть автором Слова о полку Игореве. После бегства из плена на него навалилось столько дел, связанных с восстановлением обороноспособности Новгород-Северского княжества, а так же со сбором средств для выкупа пленных, что вряд ли у него оставалось время на писательство. А, как известно, сочинительство не любит суеты, а наоборот, требует уединения и тишины.
К тому же, если Курский князь Всеволод Святославич и молодой княжич Владимир имели возможность, пусть изредка, но видаться друг с другом, (князьям в плену была предоставлена большая свобода передвижения), то князь Игорь со своим братом и сыном, после побега, мог общаться только через третьих лиц.
А в обращении к Всеволоду Юрьевичу, автор невольно выдает своё местопребывание. В переводе реконструированного текста Н.А. Мещерского это звучит так: - Был бы ты здесь, то была бы невольница по ногате, а невольник по резани.
Именно поход сюда, в половецкие степи, где находился, сочиняя свое произведение, Курский князь Всеволод Святославич, принес бы Всеволоду Юрьевичу столь богатую добычу.
Выбирать из двух претендентов на авторство Слова о полку Игореве: Курского князя Всеволода Святославича и молодого княжича Владимира не приходиться.
Им, несомненно, был Курский князь Всеволод Святославич. Слово о полку Игореве было создано до смерти Ярослава Осмомысла, которое датируется октябрем 1187 году. К нему, в своем произведении автор обращается, как к живому. А Владимиру Игоревичу еще не исполнилось и 16 лет, когда он попал в плен и влюбился в молоденькую дочь хана Кончака. Если бы он и попытался, в столь юном возрасте, написать какое-нибудь лирическое произведение, то это была бы, по больше части, поэма о любви, а не о войне. К тому же обращение, как к равным, к другим князьям, которые годятся тебе в отцы и даже в деды, совершенно нелогично и противоречит всем нормам этики.
Тридцатилетний Курский князь Всеволод Святославич, будучи уже 21 год на княжении в Курске и больше, чем кто-либо из других князей страдавший от набегов половцев, имел полное моральное право сказать всю правду о князьях. Он то их знал не понаслышке.
Один из них, Всеволод Большое гнездо, во время правления Андрея Боголюбского был изгоем во Владимиро-Суздальском княжестве и нашел себе приют у Черниговского князя Святослава Всеволодовича, где, наверное, не один раз встречался с Курским князем Всеволодом Святославичем. Были они ровесники, участвовали в объединенном походе Русских князей на половцев и, если не дружили, то знали друг друга прекрасно.
Женитьба Курского князя Всеволода Святославича на племяннице Всеволода Юрьевича то же говорит о более тесных связях, чем просто княжеское знакомство.
О Ярославе Галицком Курский князь Всеволод Святославич мог многое узнать от сына Ярослава – Владимира, когда тот, скрываясь от отца, отсиживался у брата Всеволода Игоря в Путивле. Да и Ярославна могла рассказать об отце кое-что такое, что не отразилось в летописях и что было известно только в узком, семейном кругу. Например, именование Ярослава Осмомыслом. Или, тот же златокованый трон, подарок Византийского императора, на котором сидит Ярослав в Слове о полку Игореве.
С Рюриком и Давидом Ростиславичами Курский князь Всеволод Святославич мог общаться через свою сестру, которая была замужем за их братом Романом Ростиславичем.
Особо теплые отношения, как это можно понять по Слову о полку Игореве, связывали Курского князя Всеволода Святославича с двоюродным братом Великим Киевским князем Святославом Всеволодовичем, который был старше его почти на тридцать лет.
Он для него кумир и пример для подражания. Во всем Слове о полку Игореве нет ни одного упрека в адрес Великого Киевского князя, хотя, судя по летописям, он таким не был. Водилась за ним и междоусобица с Владимиро-Суздальским князем Всеволодом Юрьевичем, и попытка, вопреки крестным целованиям, лишить Ростиславичей городов непосредственно в Киевской земле. К тому же и помощью половцев, для достижения своих целей, он не брезговал.
Но этого ничего нет в Слове о полку Игореве. Здесь он безупречный князь, способный объединить других князей в борьбе против степняков. Неужели, Курский князь Всеволод Святославич, великолепный психолог и знаток придворного этикета, в данном случае, сфальшивил?
В том, что это не так, и действительно, для Курского князя Всеволода Святославича Киевский князь Святослав Всеволодович значил многое, следует искать в событиях 1164г. Они трагически-мастерски описаны Владимиров Чивилихиным в его замечательном романе «Память».
В этом году в Чернигове умер Святослав Олегович отец Игоря и Всеволода. Академик Б.Н. Рыбаков почему-то назвал его князем неудачником. Вот только непонятно почему?
Действительно, Святославу Олеговичу после смерти в 1147 году его брата Великого Киевского князя Всеволода Олеговича, и убийства другого брата Игоря Олеговича, жилось нелегко. Пришедший к власти, Великий Киевский князь Изяслав Мстиславич, не ясно по какой причине, но люто его ненавидел. Несколько раз собирал огромную рать и шел на него войной. Грабил и жег его волости, а самого Святослава Олеговича выгонял за пределы даже Черниговского княжества. Святослав Олегович, с помощью своего союзника Юрия Долгорукова, возвращался на Русскую землю, но затем всё начиналось снова. Кровавая междоусобица между Изяславом Мстиславичем и его дядей Юрием Долгоруким, в орбиту, которой были втянуты многие другие князья, в том числе и Святослав Олегович, закончилась в 1158 году, когда Великим Киевским князем стал Ростислав Мстиславич. К этому времени Святослав Олегович вернул себе законные права на Черниговский престол и подружился с Ростиславом Мстиславичем. Старший сын Святослава Олег, вторым браком, был женат на дочери Ростислава Мстиславича Агафье. Еще один брак был заключен между сыном Ростислава Мстиславича Романом и дочерью Святослава Олеговича. Третьим браком Ростислав Мстиславович женил своего племянника Ярослава (по другим источникам – Ярополка) Изяславича на второй дочери Святослава Олеговича.

Сваты, как говорят в народе, жили, душа в душу. Часто навещали друг друга, одаривали дорогими подарками и оказывали всяческие знаки внимания. В летописи есть фраза, где говориться о том, что, узнав о смерти Святослава, Великий Киевский князь Ростислав Мстиславич плакал о нём, как не о ком другом.
То положение, которого добился Святослав Олегович, владея одним из самых богатых княжеств Руси, его дружба с Великими Киевскими князьями Юрием Долгоруким, основателем Москвы и Ростиславом Мстиславичем, а так же удачные браки детей, никак не позволяют говорить о нём, как о князе неудачнике.
А, если еще учесть, какую мировую славу, связанную со Словом о полку Игореве, заимели два его других сына Игорь и Всеволод, то высказывание академика Б.Н. Рыбаков звучит, по крайней мере, некорректно.
Скоропостижная смерть Святослава Олеговича стала неожиданностью для всех. По праву наследия, Черниговское княжество должно было перейти к Святославу Всеволодовичу, в то время князю Новгород-Северскому. Но вдова Святослава Олеговича Мария, дочь Новгородского посадника Петрилы Микулича, желая оставить за своими сыновьями Черниговское княжество, запретила распространять сведения о смерти мужа и послала в Курск гонца за старшим сыном Олегом. Тот прискакал во время, так как Святослав Всеволодович всё же узнал о смерти Святослава Олеговича и с дружиной подошел к Чернигову. Олег заперся в городе и на законные требования Святослава Всеволодовича покинуть город, ответил отказом.
Назревала междоусобица с вполне предсказуемым финалом. Святослав Всеволодович, имея большое преимущество в военной силе, штурмом берет город и отправляет детей Святослава Олеговича, в лучшем случае, княжить в Курск, а то и вообще лишая их и этого удела.
Такой расклад, по вполне понятным причинам, не устраивает Великого Киевского князя Ростислава Мстиславича, зятя Олега. Но и оставлять Олега княжить в Чернигове он не может.
Во-первых, нарушается принятое на Руси право на престолонаследие, а, во-вторых, уж лучше Черниговским князем будет, умудренный опытом и спокойный Святослав Всеволодович, чем храбрый, но непредсказуемый Олег.
Начались дипломатические переговоры. Они окончились тем, что Святослав Всеволодович стал Черниговским князем, но уступил Олегу Новгород-Северское княжество, которое по праву наследия должно было перейти к его брату Ярославу Всеволодовичу.
В летописи имеется упоминание о том, что Святослав Всеволодович еще пообещал выделить отдельные уделы и братьям Олега, но свое обещание не выполнил, и Олегу пришлось давать уделы братьям в Северской земле.
Тринадцатилетний Игорь стал княжить в Путивле, а Всеволоду достался Курск.
Повзрослев, Всеволод Святославич поймет, что только благодаря уступке своего двоюродного брата он, в столь юном возрасте, смог стать Курским князем. А пока, девятилетний Всеволод, как губка, впитывал в себя воинскую терминологию дружинников славного пограничного города Курска. Известные по летописям выражения, как «вступить в золотое стремя», «ударить секирой в ворота», «копьям сломаться» и множество других, надо не просто знать, но и жить ими, чтобы так искусно вплести в словесную вязь гениального произведения. Он и жил ими.
Курск тех лет был таким же пограничным городом, как и Переяславль. Он прикрывал Русь от набегов степняков с юго-запада. В обязанности дружинников Курска входила и сторожевая служба. Конные сторожа, выдвинутые на 4-5 дней пути от города, заметив опасность, стремглав скакали назад и оповещали об этом князя. Если враг был не очень силен, то справлялись и своими силами. Если угроза была серьезной, то слали гонцов за подмогой в Рыльск, Путивль, Новгород-Северский, а то и в Чернигов.
Курск был и богатым торговым городом. Здесь пересекались пути, которые вели из Киева во Владимиро-Суздальское княжество, Рязанское и Муромское, а через них в богатую Булгарию. А на юг от Курска тянулся известный Муравский путь. По нему можно было попасть в Крым и легендарную Тьмуторокань. Все эти пути-дороги надо было охранять, и то, что мы узнаем о воинах-курянах из Слова о полку Игореве, это реальность тех лет, а не приукрашенная похвала своих дружинников Курским князем Всеволодом Святославичем. Куряне уже рождались воинами, бесстрашно несли свою нелегкую службу, добывая себе честь, а князю славу. Им были известны все леса и овраги на расстоянии многих дней пути от Курска, а от купцов, да и самих половцев, попавших в плен, они могли прекрасно ориентироваться и в самой половецкой земле.
Уже в 1168 году, тринадцатилетним подростком, Всеволод Святославич, под предводительством старшего брата Олега, дважды ходит на половцев. Один раз на Боняка к Донцу (район современной реки Волчьей). Второй раз на, известного по Слову о полку Игореве, хана Гзу (район современной речки Нетрусы), где были взяты вежы самого хана, его жена и дети.
Следующий поход на половцев юный Курский князь совершил под предводительством, ставшим Великим Киевским князем, после смерти Ростислава Мстиславича в 1168 году, Мстиславом Изяславичем.
Этот поход на короткое время объединил многих, до этого враждующих друг с другом, русских князей. Привели свои полки и Смоляне, и Галичане, и Переяславцы, и другие князья правобережья Днепра. Черниговские полки, в составе которых были и куряне, вёл Святослав Всеволодович.
Как сообщает летописец, половцы, узнав о походе русских дружин, убежали за 9 дней пути от Киева. Их смогли догнать только за рекой Орель, где-то в районе современного города Первомайского.
Победа была блистательной. Захвачено было много оружия, скота и пленных.
Какое неизгладимое впечатление на молодого Всеволода Святославича оказал сам поход можно только догадываться. Развевающиеся знамена, сверкающие на солнце доспехи ратников, походные шатры, где по вечерам собирались князья попировать и обсудить тактику предстоящего сражения, где ты, еще, по сути, парнишка, наравне со старшими князьями сидишь за одним столом, не это ли мечта многих молодых княжичей, оставленных отцами дома. А рядом его покровитель – пока еще Черниговский, но мечтающий и о Киевском столе, Святослав Всеволодович.
Но слава вещь приходящая и уходящая, а вот что Курский князь Всеволод Святославич, после того похода уяснил четко, так это то, что, объединившись, русские князья становятся непобедимыми. Эта идея и станет потом основной чертой Слова о полку Игореве.
В этом же году произошло еще одно события повлиявшее на мировоззрение молодого Всеволода, а затем столь ярко отразившееся в Слове о полку Игореве.
Игумен Печерского монастыря Поликарп разрешил в Господние праздники по средам и пятницам есть сыр, масло, яйца и молоко. С этим согласились Святослав Черниговский, другие князья и многие епископы, но против был Митрополит. Как можно понять из летописи, был против и Киевский князь Мстислав Изяславич.
Он то и собрал в Киеве собор, на котором присутствовали епископы, игумены, ученые священники и монахи почти со всей Руси, численностью в 150 человек.
Спор был нешуточный. Епископы Смоленский, Владимиро-Суздальский, Галицкий и Новгородский поддержали игумена Поликарпа.
А вот Митрополит с епископом Черниговским и Переяславским Антонием осудили Поликарпа и заточили его в один из монастырей.
К тому же Антоний стал прилюдно ругать Черниговского князя Святослава Всеволодовича за еду в Господние праздники еще и мясного.

Видно, Святослав Всеволодович не очень то был ревностным христианином. Он попросту выгнал, порядком надоевшего ему, епископа из города и запретил кому-либо в Черниговском княжестве давать ему приют и еду.
Тут еще уместно вспомнить обстоятельства женитьбы отца Курского князя Всеволода Святославича.
В 1136 году, будучи на княжении в Новгороде, его отец женился на дочери Новгородского посадника Петрилы Микулича. В летописи об этом событии имеется любопытная запись:
-В то же лето оженился Святославъ Олговиць в Новегороде, и венцася съ своими попы у святого Николы, а владыка Нифонтъ его не венца, ни попомъ, ни чернцемъ не да на свадбу ити, глаголя: «не достоин ти ее пояти».
На первый взгляд очень странное заявление владыки Нифонта, мол, князь не «достоин» взять в жены дочь боярина. Но всё дело в том, что Святослав Олегович был уже женат. Еще в 1107 году его отец Олег Тьмутороканский и Черниговский, а так же Владимир Мономах, с целью, хоть как-нибудь сдержать агрессию половцев, женили своих малолетних сыновей. Олег за Святослава взял какую-то внучку хана Янева, а Владимир Мономах за Юрия, известного, как Юрий Долгорукий взял дочь половецкого хана Ясеня внука. По всей видимости, первая жена Святослава Олеговича, к моменту его женитьбы на дочери Новгородского посадника была еще жива. Вот почему владыка Нифонт и отказался венчать отца Курского князя Всеволода Святославича. И как же поступил Святослав Олегович? Послушался владыку Нифонта? Нет же, взял и обвенчался своими попами.
Пример Святослава Всеволодовича, а так же семейные рассказы о женитьбе отца, оказался столь показательным для молодого Курского князя, что и в Слове о полку Игореве, написанным спустя годы после этих событий, много от языческих верований, а христианских почти что нет.
Мстислав Изяславич намеревался собрать рать еще для одного похода на половцев, но многие князья, обидевшись на него за собор, ответили отказом. Чашу терпения русских князей переполнило еще и то, что Мстислав Изяславич, без согласования с ними, посадил в Новгороде своего малолетнего сына Романа. Роман Мстиславич примечателен тем, что он один из тех князей к кому обращается автор Слова о полку Игореве с призывом защитить Русскую землю.
Князья снова объединились, но пошли походом не на половцев, а на Мстислава Изяславича.
Владимиро-Суздальцы, Смоляне, Черниговцы, Переяславцы и дружины других князей осадили Киев и после трехнедельной осады взяли его штурмом, хорошенько при этом ограбив.
В Киеве Великим князем стал Глеб Юрьевич, оставив в Переяславле княжить своего сына Владимира. К этому времени, наверное, стоит отнести и свадьбу между Курским князем Всеволодом и дочерью Великого князя Ольгой (Глебовна Слова о полку Игореве).
Можно было бы сказать, что это брак по расчету, так как Курское и Переяславское княжества, где князем был сын Глеба Юрьевича Владимир, оберегали левобережье Днепра от набегов степняков. Но для шестнадцатилетнего Всеволода он оказался счастливым, и спустя 15 лет в Слове о полку Игореве, он о своей супруге скажет необычайно ласковые слова, как бы прилюдно признаваясь ей в любви.
Судьба балует Всеволода со всех сторон. К ореолу воинской славы за три успешных похода на половцев добавляется и родство с самим Великим князем. К тому же, ему продолжает покровительствовать и Святослав Черниговский. Живет он в ладу и с братьями, да и с другими князьями тоже. Всё это найдет потом отражение в Слове о полку Игореве. Там есть обида за несогласованность, но нет ни капли злости, или неприязни к кому-либо из, упомянутых в гениальном произведении, князей. Так мог писать только человек, которому в жизни никто и никогда не делал ничего плохого. Таким человеком и был Курский князь Всеволод Святославич.
В 1172 году умер Великий Киевский князь Глеб Юрьевич и Киевом стал владеть его дядя престарелый Владимир Мстиславич, сын Мстислава Владимировича, внук Владимира Мономаха.
В следующем 1173 году он умер и Киевским князем стал Роман Мстиславич. Нежданно-негаданно Великой княгиней стала сестра Курского князя Всеволода Святославича. Как известно Роман Мстиславич был женат на дочери Святослава Олеговича. И Роман Мстиславич недолго княжил в Киеве, но до его ухода из Киева произошло еще одно событие важное для Курского князя Всеволода Святославича.
Половцы, воспользовавшись чехардой Киевских князей и той междоусобицей, что происходила при этом, совершили набег на Переяславские и Черниговские земли. Князь Игорь, узнав о том, что половецкие ханы Кончак и Кобяк ушли к Переяславлю, вместе с братом Всеволодом совершили обходной маневр. По Муравской дороге они прошли за Ворсклу и где-то в районе современного города Полтава дождались, возвращающихся из Руси, половцев. Внезапно напав на них, почти всех перебили, но затем, увидав, что от Дона (Северского Донца) идут еще половцы, укрыли в лесу. Половцы, наткнувшись на порубленных своих соотечественников, испугались и спешно ушли за Дон (Северский Донецк).
В 1174 году, вместо Романа Ростиславича, не захотевшего править Киевом, Великим Киевским князем стал его брат Рюрик Ростиславович, но на него ополчился Андрей Боголюбский князь Владимиро-Суздальский. Велев Рюриковичам убраться из Киева, а на их отказ, собрал пятидесятитысячную рать, которую возглавил его сын Юрий. К Владимиро-Суздальцам присоединились Черниговские полки во главе со Святославом Всеволодовичем и Переяславские, которые возглавляли Михаил и Всеволод Юрьевичи.
Участвовал ли в этом походе Курский князь Всеволод Святославич неизвестно. Согласно летописям утверждать этого нельзя, а вот его брат Игорь участие в походе принимал.
Ростиславичи, когда узнали о приближении многочисленной рати, покинули Киев. Рюрик заперся в Белграде, Мстислав в Вышгороде, а Давыд поскакал в Галич к Ярославу за подмогой. Ярослав Галицкий откликнулся на зов Ростиславичей, но поступил своеобразно. Прибыв с полками в Киев, он неожиданно потребовал, чтобы его поставили Великим князем. Владимиро-Суздальцы хотели Великим князем видеть Михаила Юрьевича, а Черниговские и Северские князья на эту роль выдвинули Святослава Черниговского. Князья перессорились друг с другом и этим воспользовались Рюриковичи. Они с помощью Ярослава Изяславовича Луцкого разогнали бесчисленную, но не организованную рать и завладели Киевом.
В 1174 году Великим Киевским князем стал Ярослав Изяславич сын Великого князя Изяслава Мстиславича, с которым так долго враждовал Юрий Долгорукий и его союзник Святослав Олегович. О Ярославе Изяславовиче в летописях сведений очень мало. Что же касается Слова о полку Игореве, то он доводился двоюродным братом Святославу Всеволодовичу и был женат на дочери Святослава Олеговича.
В этом же году Святослав Всеволодович, обидевшись на Ярослава Изяславича, внезапно напал на Киев. Сам Ярослав успел убежать, а добычей Святослава Всеволодовича стала всё его добро, а так же жена и дети. Но за сестру вступились Новгород-Северские князья во главе с Олегом, да к тому же Ярослав Изяславич, собрав войско, осадил Чернигов. Святослав Всеволодович поспешно вернул Ярославу Изяславичу всё добро, жену, детей и запросил мира.
В 1175 году был убит Андрей Боголюбский, и началась двухлетняя борьба за Владимиро-Суздальский престол. В конце концов, не без помощи Черниговских и Новгород-Северских полков, князем во Владимире стал двадцатидвухлетний Всеволод Юрьевич, ровесник Курского князя Всеволода Святославича и его товарищ по походу на половцев.
В 1176 году Роман Ростиславич, воспользовавшись тем, что главный его конкурент за Киевский стол, Святослав Черниговский занят разборками во Владимиро-Суздальской земле, да еще рассорился с Олегом Новгород-Северским, выгнал Ярослава Изяславича из Киева. Затем, как пишет летописец, устыдился своего поступка и предложил Ярославу Изяславичу вернуться назад, на что тот резонно ответил, что лучше малым владеть, но в покое, чем великим, но в беспокойстве и отказался от Киева.
Таким образом, Роман Ростиславич во второй раз стал Великим Киевским князем, но опять ненадолго.
К 1177 году половцы, в очередной раз, воспользовались тем, что Русским князьям, занятых междоусобицей, нет до них никакого дела, пришли на Киевскую сторону Днепра.
Роман Ростиславич послал против них своих братьев Рюрика и Давида. Те из-за чего-то рассорились и потерпели сокрушительное поражение. Половцы захватили большой полон, по пути пограбили города Берендеев и ушли в степи.
Святослав Черниговский, ссылаясь на обычай, по которому князь, не умеющий оборонять Русскую землю, не достоин быть Великим князем, выгнал Романа Ростиславича из Киева, но на него пошли ратью Смоляне и Новгородцы во главе с Рюриком и Мстиславом Ростиславичами, и Святослав Всеволодович вынужден был уйти из Киева.
Половцы, узнав об очередной распре Русских князей, подошли к Торческу, многих людей пленили и с большой добычей безнаказанно ушли в степи.
В 1178 году Роман Ростиславич понял, что ничего хорошего от владения Киевом не будет, уступил его Святославу Черниговскому, а сам ушел в Смоленск, оставив Белгород и Овруч во владении своего брата Рюрика.
Снова пришли половцы, теперь уже на левобережье Днепра и стали разорять земли Переяславского княжества, а до этого они с успехом пограбили Рязанское и Муромское княжества.
Как можно заметить, почти все княжества, граничащие с половцами, за пять лет, прошедших с момента смерти Великого Киевского князя Глеба Юрьевича, неоднократно подвергались опустошительным набегам степняков.
Исключение составляет только Курское княжество. Без сомнения, это заслуга, уже повзрослевшего и не по годам умудренного воинским опытом, Всеволода Святославича, а так же его храброй дружины, о которой он потом, не без основания, напишет:

А мои, то, куряне, ведомые атаманами,
Под трубами рождены, под шлемами взлелеяны,
Конец копья вскормлены, пути
Им известны, овраги им знакомы.
Луки у них натянуты.
Колчаны отворены, и сабли наточены.
Сами скачут, как серые волки во поле,
Ища себе чести, а князю славу.

Киевский князь Святослав Всеволодович, узнав о нападении Кончака на Переяславское княжество, собрал дружину и переправился через Днепр напротив г. Лукомля, но половцев не застал. Те, с большим полоном, успели убраться восвояси.
Больше повезло Рязанским князьям. Роман Глебович, зять Святослава Киевского, застал половцев на реке Большой Воронеж, разгромил их вежи и освободил пленников.
В этом же году произошло еще одно событие важное для Новгород-Северского княжества. Умер старший брат Игоря и Всеволода Олег Святославич. Новгород-Северским князем стал Игорь. По всем правилам, в Путивле князем должен был стать Всеволод, но он почему-то не захотел покидать Курск. Поэтому князем в Путивле стал десятилетний сын Игоря Владимир, тот самый Владимир, который спустя шесть лет, вместе с отцом и дядей, попадет в плен к половцам и там влюбится в дочь хана Кончака.
В Смоленске умрет Роман Ростиславич, и княжить там станет его брат Давид Ростиславич, знакомый читателям по Слову о полку Игореве.
Но до этого произошли события, ставшие для Киевского князя Святослава полной неожиданностью.
Вынужденно уступив земли вокруг Киева Рюрику Ростиславичу, он не оставил мечты, по примеру прежних Великих князей, посадить в них своих уже взрослых детей, а так же владеть и Новгородом. Обстановка для этого складывалась благоприятная.
Черниговским княжеством владел его брат Ярослав, которому активно помогали Новгород-Северские князья Игорь и Всеволод.
В Галиче сидел сват Ярослав, а в Рязани зять Роман.
Полоцкие князья, братья его жены, еще со времен княжения Святослава в Чернигове, всячески искали его покровительства.
С Владимиро-Волынскими князьями можно было не считаться. Какой-либо силы, в то время, они не имели. Даже в Слове о полку Игореве они названы не по именам, а по отцу (все три Мстиславича).
Проблем с Владимиро-Суздальским княжеством тоже не должно было быть. Всеволод Юрьевич, пригретый Святославом Всеволодовичем в Чернигове, а затем, фактически из его рук получивший Владимиро-Суздальское княжество, по его мысли, должен был быть более или менее послушным.
Оставался Новгород, после чего, имея в союзниках почти все Русские княжества, можно было без труда разобраться и с Рюриковичами. Что Святослав и попытался сделать.
Он посадил в Новгороде своего сына Владимира, предварительно, с согласия Всеволода Юрьевича, женив его на дочери покойного князя Михаила Юрьевича, и стал искать повод для начала враждебных действий против Рюриковичей.
Такую возможность Святославу Всеволодовичу предоставили сами Рюриковичи.
Давид Рюрикович, во время охоты, забрался в ловы Великого князя. Проступок из ряда вон выходящий. За браконьерство в чужих ловах, даже по «Русской Правде», предусматривалось суровое наказание. А, если вспомнить, что Олег Древлянский, застав в своих ловах сына киевского воеводы, убил его на месте, то можно представить, какой гнев испытал Святослав Всеволодович, когда узнал, что в его угодьях хозяйничает Давид Ростиславович.
Он быстро собрал дружину и напал на Давида Ростиславича. Пока охрана Давида Ростиславича отбивалась от дружинников Святослава Всеволодовича, Давид Ростиславич, вместе с княгиней, успел впрыгнуть в ладью и отчалить от берега. Напрасно Святослав Всеволодович расходовал стрелы, посылая их вдогонку беглецу. Тот убежал в Овруч, к своему брату Рюрику, а спустя некоторое время объявился в Смоленске.
Обстановка складывалась как нельзя лучше для Святослава Всеволодовича. Теперь никто не мог его упрекнуть за то, что он первым начал междоусобицу. Но неожиданно всё перевернулось верх тормашками.
А началось с того, что Роман Глебович Рязанский затеял очередную усобицу со своими братьями, желая завладеть и их уделами. Видно подумал, раз его тесть стал Великим князем, то вряд ли в этот конфликт вмешается молодой Владимиро-Суздальский князь Всеволод Юрьевич, за помощью к которому обратились его братья.
Вмешался Владимиро-Суздальский князь. Да еще как вмешался. Когда Святослав Всеволодович послал своего сына Глеба с небольшой дружиной, утрясти конфликт, Всеволод Юрьевич захватил сына Святослава вместе с дружиной. И не просто захватил, он их посадил в погреба, где до этого держал в заключение, своего лютого врага, Глеба Рязанского.
Видно, по примеру своего старшего брата Андрея Боголюбского, решил показать всем, что не позволит никому вмешиваться в дела его княжества. И сделал это демонстративно нахально. Мог хотя бы, если не хотел вести переговоры, разоружить дружинников Святослава и отправить их восвояси. Мог и их посадить в погреба, но сажать в темницу сына Великого князя, который помог ему стать владельцем всей Владимиро-Суздальской земли, это была дерзость из ряда вон выходящая.
Святослав Всеволодович, забыв про Киев, и про обиду, нанесенную ему Давидом Ростилавичем, помчался в Чернигов и стал собирать войско для похода на Всеволода Юрьевича.
Этим не замедлил воспользоваться Рюрик Ростиславович и занял Киевский стол, после чего послал гонцов за помощью в другие княжества правобережья Днепра. Неожиданно, на его просьбу откликнулся и Ярослав Галицкий, сват Святослава. Видно, сделал это не без умысла, надеясь сам стать Великим князем.
Все помыслы Святослава Всеволодовича рухнули, как карточный домик. Вместо того, как мечталось, приструнив, с помощью покладистых князей, Ростиславичей, и стать единоличным правителем Русской земли, Святослав лишился, не то что Киевского стола, но на него ополчились князья, чуть ли не всей Руси. Даже Рязанские князья, из-за которых и начался конфликт, выступили на стороне Всеволода Юрьевича.
Противостояние войск Всеволода Юрьевича и рати, собранной Святославом Всеволодовичем, произошло на реке Влеве в 40км. от Переяславля Русского. На помощь отцу из Новгорода пришел с 3 тысячами дружинников сын Святослава Всеволодовича Владимир. К ним присоединилось около 9 тысяч половцев во главе с Кончаком. Да Черниговские полки численностью около 2 тысяч воинов.
Целых две недели рати стояли друг против друга, пока Святослав Всеволодович, от пленных, не узнал, что Всеволод Юрьевич и не собирается нападать на него, а ждет оттепели.
Святослав Всеволодович, раздосадованный таким поворотом событий, распустил у реки Дубны войско. С новгородцами пошел в Новгород, а по пути сжег город Дмитров, основанный еще Андреем Боголюбским в честь рождения его сына Дмитрия.
Вот этого ему, видно, делать было не нужно. Путь назад в Чернигов для него оказался отрезанным. Через Смоленские земли, где князем был Давид Ростиславич не пойдешь. Обиду тот на него затаил крепкую. А теперь вот и Владимиро-Суздальское княжество для него оказалось запретной зоной. Оставалось дорога через Полоцкое княжество в обход Смоленского, но Давид Ростиславич, собрав войско, попытался перекрыть и эту дорогу.
Выручил брата Ярослав Черниговский. Совместно с Игорем и нанятыми половцами, они 7 дней отбивались от смолян, пока из Новгорода не подошел с ратью Святослав Всеволодович.
Давид Ростиславич ушел в Смоленск, а Святослав Всеволодович, отпустив новгородцев назад, двинулся на Киев.
Рюрик Ростиславович благоразумно убрался в Белгород, а Святослав Всеволодович снова стал Великим князем, правда, тут же чуть не лишился его снова.
Черниговские полки с Игорем во главе и половецкие с Кончаком расположились южнее Киева, проявив при этом полнейшую беспечность, чем и воспользовался Рюрик Ростиславович. Он собрал кое-какое войско и ночью напал на половцев. Те в панике бросились бежать, смяв по пути и черниговские полки. Разгром был полный. Половцев погибло около 6 тысяч, а все 2 тысячи Черниговцев оказались в плену. Князь Игорь с Кончаком успели вскочить в ладью и уплыть к Городцу, а оттуда в Чернигов.
Святослав Всеволодович уже собирался бежать из Киева, как пришли посланники от Рюриковичей и предложили ему остаться Великим князем, но земли по правой стороне Днепра должны отойти к Рюриковичам. Святослав согласился, да и деваться ему было некуда, и всё вернулось на круги



Продолжение во второй части

(город Чернигов, город Белгород, город Смоленск, город Чугуев, Городец, Рюрик Ростиславич, Давид Ростиславич, Андрей Боголюбский)

Договорившись о мире, послали послов к Всеволоду Юрьевичу с просьбой отпустить сына Святослава. Тот вздохнул с облегчением, что всё закончилось без кровопролития и, одарив подарками сына Святослава, а так же других пленников, отпустил их назад.
Еще враждовали, не поделив Брест, с собой полоцкие князья. Племянник Всеволода Юрьевича Ярополк жег окраины Владимиро-Суздальской земли, но та, десятилетняя междоусобица, начавшаяся после смерти Великого князя Глеба Юрьевича, пошла на убыль.
Киев готовился к большому пиршеству. Великий князь Святослав Всеволодович решил женить двух сыновей. За Глеба, только недавно побывавшего в плену у Всеволода Юрьевича, взял дочь Рюрика Ростиславовича, а за Мстислава ясыню своячницу Всеволода Юрьевича младшую сестру. Таким образом, Святослав Всеволодович породнился со всеми значимыми князьями тогдашней Руси.
«6091 (11183) Примирились Великие князья, и по всей Русской земле совершенная тишина учинилась, чего давно не было», - отметит летописец такой небывалый факт, как окончание княжеских междоусобиц.
Но больше всех этому, наверное, радовался Курский князь Всеволод Святославич, практически в одиночку, оборонявший от набегов степняков юго-восточные рубежи Родины. Тяжело ему было, но он выстоял, и не допустил разорения своих земель. И с полным основанием мог написать потом:

Походы князей на половцев прекратились.

Сказал же брат брату:
Это моё, и то – моё же.
И начали князья,
Про малое, это - великое,
Говорить, и сами,
На себя крамолу возводить.
А иноверцы, со всех стран,
Приходили, с бедами,
На землю Русскую.

На свадебных пиршествах тысяча сто восемьдесят третьего года, по всей видимости, и были приняты решения о совместных походах на Камских Булгар и Половцев. Русь от обороны переходила к активным действиям. И основным организующим звеном стал Великий Киевский князь Святослав Всеволодович.
В походе на Булгар он непосредственно не участвовал, но именно благодаря нему и состоялся данный поход.
Булгары издавна вели торг по Волге и Оке с Владимиро-Суздальским княжеством и Новгородским. За время межкняжеских усобиц на реках развелось уж очень много разбойничков, которые, без опасения, делали налёты на торговые караваны Булгар. Те направили грамоту Всеволоду Юрьевичу с просьбой прекратить грабежи, но, видимо, Владимиро-Суздальскому князю было не до того, и грабежи по Волге и Оке продолжались. Тогда Булгары собрали войско и прошлись войной по всему побережью Волги вплоть до Городца, а по Оке до Мурома.
Такого нахальства Всеволод Юрьевич стерпеть не смог, да вот силенок, для войны с могучим соседом было маловато, и он запросил подмоги у Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича.
Святослав Всеволодович обрадовался этому, как никак, а лестно, когда недавний враг просит тебя о помощи, и отправил в поход сына Владимира с опытной дружиной. Так же разослал грамоты другим князьям с требованием идти войной на Булгар.
В основном, в поход пошли молодые князья: Давид Смоленский отправил с полками своего сына Мстислава, и племянников Романа и Игоря. Переяславские дружины вёл младший брат Владимира Изяслав. Приняли участие в походе Муромские и Рязанские князья, пока еще послушные «удалые сыны Глебовы» Слова о полку Игореве.
Поход был удачным. Булгары, дабы избежать разорения своих земель, отослали Всеволоду Юрьевичу много даров, отпустили всех пленных и обещали впредь платить дань. Не обошлось и без потерь. Погиб юный князь Изяслав Глебович, племянник Всеволода Юрьевича и брат Владимира князя Переяславского, которому и самому останется жить совсем немного.
Перед большим походом 1184 года, половцы попытались напасть на Русские земли и подошли к границам Переяславского княжества. Святослав и Рюрик собрали полки, но, узнав, что половцев не так уж много, доверили этот поход Игорю и Владимиру Переяславскому, а сами вернулись в Киев.
Игорь и Владимир, еще не начав поход, рассорились из-за того, что Владимир хотел идти впереди, а Игорь ему отказал. Игорь отправил назад киевский полк с сыном Святослава Всеволодовича Олегом, а сам с братом Всеволодом Святославичем, да с приданными ему всадниками черных клобуков, устремились в погоню за половцами. Настигли они их у реки Хорал, частью перебили, те, кто пытался переплыть через, разлившуюся от таяния снега, реку потонули, остальных взяли в плен.
Владимир Глебович, раздосадованный неуступчивостью Игоря, забрался в Северские земли и учинил там разбой. В ответ Игорь сжег и ограбил город Глебов недалёко от Переяславля. Сделал он это демонстративно, на виду у жителей Переяславля, да и в Киеве должны были видеть, как он берет город Глебов на щит.
Большой и победоносный поход 1184 года прошел без участия Новгород-Северских князей. По непонятной причине, Святослав Всеволодович повел объединенную рать по правой стороне Днепра, с последующей переправой на другой берег, а не по левой, как его об этом просили Новгород-Северские князья, поэтому они и не успели к решающей битве.
Победа объединенных русских дружин была впечатляющая. 50000 пленных, из них 7000 воинов, в том числе 17 половецких ханов, против 400 половцев, ставших добычей Новгород-Северских князей. Было от чего прийти в унынье и, как отмечено в летописи, позавидовать славе других князей.
Следующий, 1185 год начался с новой победы Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича над Кончаком. Снова воинская слава обошла Новгород-Северских князей стороной. К тому же, Святослав Всеволодович, уже без помощи других князей, посылает на половцев своего воеводу Романа Гнездиловича. Тот одерживает победу и с большой добычей возвращается в Киев на самый день Пасхи.

Кони ржут за Сулою
Звенит слава во Киеве. .

А в Новгород-Северском унынье. Слава победоносных прошлых походов Новгород-Северских князей на половцев забыта. Мало того, что забыта, она перешла к Великому киевскому князю Святославу Всеволодовичу. Это он –

Отец их Святослав,
Грозный, Великий Киевский,
Будто ураганом растрепал
Своими сильными полками.
И булатными мечами
Наступил на землю половецкую.
Истоптал холмы и овраги.
Взмутил реки и озера.
Иссушил потоки и болота.
А хана Кобяка,
От луки моря, от железных,
Великих полков половецких,
Словно вихрь, вырвал.
И повержен Кобяк
Во граде Киеве,
Во гриднице Святославной.

Прискакал на день рождения к Игорю брат Всеволод. Зовет в самостоятельный поход. Но, и Святослав собирает воинов для объединенного летнего похода на половцев. Если ослушаться, то рассердится Великий князь. А если подчиниться, то слава опять достанется ему. Недолго думал Игорь. Всего лишь неделю. Да, если бы не Пасха, возможно, выступили и раньше.
Об основной причине, побудившей Новгород-Северских князей пойти самостоятельным походом на половцев, ясно сказано в Слове о полку Игореве:

Но сказали мы: сами прошлую славу
Себе заберем, а будущую, без вас поделим.

Пять успешных походов на половцев Игоря и Всеволода начали покрываться мраком забвения всего лишь после одного похода Святослава. А что будет после второго? Совсем забудется их слава. Такое развитие событий их никак не устраивало.
Да и бояться Новгород-Северским дружинам было некого. Хан Кобяк и все его 7000 воинов пленены. Кончак, потерявший недавно под Киевом 6000 воинов, и побитый Святославом в конце зимы, никакой опасности не представляет. Хана Гзу князья Игорь и Всеволод до этого три раза громили. Воронов и Сватов изрядно потрепали Рязанско-Муромские князья. Орлы и Волки столь малочисленны, что на них и большого внимания не стоит обращать. А половцы правобережья Дона (Северского Донца) отрезаны половодьем. Так что в путь.

Тогда вступил Игорь князь в золотое
Стремя и поехал по чистому полю.

Стремление во чтобы-то не стало достичь намеченной цели, поощрялось всегда. Но в случае с походом князя Игоря, она сыграла злую шутку. После блистательной победы, окружение, попытка выйти из него, бегство ковуев и плен

Такого, в истории домонгольской Руси, чтобы в плен к половцам попали сразу четыре князя, и пять с половинной тысяч русских воинов, не было никогда.
«Соромъ пущеи смерти», можно было бы сказать словами летописца. Но в том то и дело, что ни в Слове о полку Игореве, ни в летописном рассказе, нет даже намека на позор Новгород-Северских князей. Даже, наоборот, в конце Слова о полку Игореве князьям и дружине провозглашалась слава. Так в чем же дело?
А всё в том, что если храбро бившийся воин попадал в плен, это не считалось позором. Храбрость ценилась во все времена и у всех народов. Только изувер Сталин приравнял, попавших в плен, к изменникам Родины, со всеми вытекающими из этого последствиями. Участь попавших в плен игоревых дружинников могла быть и печальной, если за них не вносился выкуп, или не происходил обмен на пленных половецких воинов. Их могли продать в рабство, или долгие годы использовать на принудительных работах.
Курский князь Всеволод Святославич, проявивший небывалую храбрость в последние часы битвы, когда исход сражения был уже предрешен не в пользу русичей, в плену, на примере князя Игоря, должен был пользоваться относительно большой свободой.
Как и князя Игоря его должны были охранять не простые воины, а половцы из знатных семей. Даже не охранять, а сопровождать туда, куда он пожелает пойти, или поехать. Естественно, он мог передвигаться не по всей половецкой земле, а в пределах территории, подчиненной хану Кзе, в плену у которого он находился. Принимал участие и в охоте на степного зверя. Отсюда и взялись строки, где, напавшие на Русь половцы, сравниваются с «выводком гепардовым». Участвовал и в пирах, которые устраивал хан Гза. Если хан Гза ехал в гости к другому половецкому хану, то приглашал с собой и Всеволода Святославича. На одном из таких торжеств Курский князь Всеволод Святославич и увидел, как танцуют и поют половецкие девушки.

И вот, купеческие, половецкие, красивые девушки
Запели на берегу синего моря.
Звеня русским золотом, воспевают время
Бусово и радуются мести за Шаро хана.
А нам уже, и дружине, не до веселья.

Действительно, не до веселья стало Новгород-Северским князьям и, попавшей в плен, дружине. То золото и серебро, что предназначалось их женам и милым девушкам, греет ладони и радует, пусть и красивых девушек, но половецких. Да еще тяжелый выкуп, который должны внести родные за их освобождение. Есть от чего прийти в уныние.
Вскоре начался обмен и выкуп плененных дружинников. Снова по караванным дорогам потянулись обозы купцов за солью в половецкие степи и за заморскими товарами в Тьмуторокань и Крымские города. Встречаясь с сопровождающими, Курский князь Всеволод Святославич был в курсе всех новостей, происходящих в Руси. А из писем своей жены он мог узнать и более интимные подробности, имеющие отношения к семейной жизни близких ему людей.
Несомненно, он обменивался посланиями и со своим братом Игорем, а возможно и с самим Великим Киевским князем Святославом Всеволодовичем. Препятствовать такой переписке половцы не должны. Им гораздо важнее было, как можно скорее, получить выкуп за пленных, а уж о чем пишет жена мужу, или муж жене их, по всей видимости, совсем не волновало.
Так, или иначе, но время шло. Курский князь Всеволод Святославич кочевал вместе с ханом Гзой по степи, учувствовал в охоте на степного зверя и птицу, как сам, так и, по всей видимости, принимал участие в ловах, которые устраивал хан Гза.
Но большую, часть времени он посвятил сочинению своего бессмертного произведения. А свободного времени, чтобы заняться сочинительством у него было предостаточно.
Вместо дорогостоящего пергамента, он в своем труде использовал шкуры крупного рогатого скота, которым половцы покрывали свои вежи. У них он был двух цветов. Зимой, чтобы было теплее, на каркас натягивались шкуры черного цвета, а летом, для прохлады, белого. Возможно, оставлять для памяти какие-то заметки на стенах веж, Курский князь Всеволод Святославич подсмотрел у самих половцев, а может, и знал до этого.
Вот на такой, черной импровизированной школьной, доске мелом делались первые наброски. Если автору не нравилось то, или иное слово, а возможно и весь столбец, он стирал его мокрой тряпкой и делал, выражаясь современным языком, правку.
Метод написания столбцами на Руси был известен с давних пор. В Новгороде, при раскопках, найдены несколько берестяных грамот, в основном молитвы, выполненные таким способом. Делалась это для удобства исполнения молитвенных песнопений на разные голоса.
Слово о полку Игореве, как мы видим, было написано на исполнения тремя певцами. И естественно, куплет того, или иного певца сочинялся отдельно. Только потом, когда потребовалось сохранить текст Слова о полку Игореве, он был переписан уже сплошной строкой и в таком виде дожил до наших дней.
Крупные литературные произведения, за редким исключением, пишутся строчка за строчкой, абзац за абзацем, глава за главой и так далее. Обычно, первоначальный замысел той, или иной повести, или романа, после раздумий и доработки весьма сильно отличается от конечного результата. Так замысел Михаила Шолохова описать Корниловский поход перерос в грандиозное историческое произведение - роман Тихий Дон. Желание описать Бородинское сражение вылилось у Льва Толстого в роман Война и Мир.
Если внимательно приглядеться к Слову о полку Игореве, то можно предположить, что первоначальный замысел у Курского князя Всеволода Святославича был несколько иной, чем то, что мы знаем сейчас.
Крупные литературные произведения страдают одним недостатком. Так называемые «швы». Это места соединения текста, написанного в разное время и вставки. Чем талантливее писатель, тем такие соединения текста обнаружить тяжелее, а порой и совсем невозможно. Но опытный художественный редактор такие «швы» видит прекрасно даже у гениев.
В исследовательской литературе по Слову о полку Игореве уже давно выделены части произведения, явно оказавшиеся в этом месте, или в результате доработки текста самим Курским князем Всеволодом Святославичем, или, как предполагают некоторые ученые, из-за того, что при небрежном хранении рукописи, листки текста выпали и были вставлены не на свое место.
Убирая из текста Слова о полку Игореве эти «вставки», а так же некоторые другие фрагменты текста, мы сможем убедиться, что первоначальный вариант, задуманный Курским князем Всеволодом Святославичем, отличается от конечного. Не на много, но отличается.
Для начала уберем из текста начало, так называемую полемику Всеволода Святославича со своим предшественником по песенному искусству Бояном до слов «Кони ржут за Сулою».
Это сейчас, когда каждое слово в драгоценном произведении для нас на вес золото, полемика Всеволода Святославича с Бояном кажется необходимой частью всего Слова о полку Игореве. Но была ли необходимость такой полемики в то время, когда слушатели прекрасно знали манеру исполнения и песни Бояна, еще неизвестно. Из Слова о полку Игореве, это понять трудно. Кроме того, что Курский князь Всеволод Святославич говорит, что песня будет петься по действительным событиям, а не по замышлению Бояна, который не участвовал в тех событиях, которые воспевал, больших различий в их манере исполнения, он так и не приводит.
Данный абзац, как более поздняя вставка, по всей видимости, был дописан после того, как Курский князь Всеволод Святославич показал кому-то из своих знакомых, а возможно и спел, часть уже готового текста.
Слабость известная всем писателям и поэтам. Пушкин читал отрывки знакомым из, еще не полностью сочиненного, Евгения Онегина. Любили читать отрывки из своих романов Алексей Толстой, Михаил Шолохов и многие, многие другие классики мировой литературы.
Вряд ли Курский князь Всеволод Святославич был исключением из этого правила. Ждал, как и все - похвалы, а получил упрек в подражательстве манере исполнения Бояна.
Прием недоброжелательной критики известный с давних времен. Особенно часто такие упреки перепадают начинающим писателям и поэтам. В подражательстве каким только поэтам и писателям их не обвиняют. И Пушкину, и Есенину, и Достоевскому и Бунину.
Найти схожесть в написании, даже среди классиков литературы, не составляет большого труда. Возьмем для примера Владимира Маяковского:

Я волком бы выгрыз бюрократизм,
К мандатам почтения нету,
Ко всем чертям
С матерями катись
Любая бумажка, но эта…

и сравним его со Словом о полку Игореве:

Пришли времена военные,
Минуя годы мирные.
Начались походы Олеговы,
Олега, сияющего славой.

Как мы видим, схожесть в исполнительском мастерстве очевидна, но ни одному из современных критиков не придет в голову упрекнуть Маяковского в подражательстве поэту, жившего до него почти за 800 лет. А вот от своих современников Маяковский чего только не наслушался. Может, поэтому и век поэта столь короток. Уж очень у них ранимая душа, и критику в свой адрес они воспринимают болезненно.
Курский князь Всеволод Святославич нашел выход из такого положения. Пусть и не очень вразумительно для нас, но вполне понятно для его современников, он показал разницу в творческом исполнении между собой и Бояном.
Следующие две вставки, это отступления об Олеге Святославиче до слов «Что мне шумит, что мне звенит, рано пред зорями», и о Всеславе Полотском до начала плача Ярославны.
Оба отступления подробно разбирались в исследовательских работах, но стоит обратить внимание на еще одну деталь.
Курский князь Всеволод Святославич в полемике с Бояном, указывает на то, что будет, в отличие от него, петь песнь по действительным событиям своего времени, и вдруг такое отступление в прошлое. Вот тут как раз и видно, что первоначальный замысел у Курского князя Всеволода Святославича был чуть иной. Он и сам, в процессе доработки Слова о полку Игореве, упустил это из виду.
Еще одна вставка, на которую обратили внимание исследователи, начинается со слов «Уже бо, братья, не веселые времена настали» и заканчивается словами «А поганые, со всех сторон, приходили с победами на землю Русскую».

Более поздней доработкой является «золотое слово» Святослава Киевского, а так же обращение к князьям встать на защиту Русской земли.
Сюда же стоит отнести абзац от слов «Уже бо Сула не течет серебряными струями» до слов «На седьмом веке Трояна», а так же окончание от слов «Страны рады, города веселы».
Оставшаяся часть текста и будет тем фундаментом, на котором было выстроено великолепное литературно-историческое здание Слова о полку Игореве, и построено оно было по сюжету р у с с к о й н а р о д н о й с к а з к и.
Даже, так называемый мутный сон Святослава Киевского, это непременный атрибут сказки в различных его вариациях. В сказке спят и цари, и царевны, спят и богатыри, кто-то видит сны и пытается потом их растолковать, а кто-то спит без всяких сновидений.
Курскому князю Всеволоду Святославичу, сон Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича, необходим был для того, чтобы через бояр, толкующих сон, указать слушателям на конечную цель похода князя Игоря. Это Тьмутороканское русское княжество.
В литературе по Слову о полку Игореве часто неправильно переводят слово поискать, и получается, что вроде бы князь Игорь не знал, где находится город Тьмуторокань, и шел его искать. На самом деле, князь Игорь прекрасно знал местонахождение Тьмутороканского княжество, а слово поискать, правильно переводится, как - вернуть. Согласно Слову о полку Игореве он шел вернуть Тьмутороканское княжество.
Курский князь Всеволод Святославич поступил очень дипломатично. Если бы о цели похода слушатели узнали из авторского отступления, то автора могли бы обвинить в искажении действительной фабулы похода.
Целью похода, как нам известно, а так же это было известно и современникам Курского князя Всеволода Святославича, было нанесение удара по вежам половцев. Да и путь, которым вел свои полки князь Игорь, с большим трудом можно соотнести с дорогой, которая вела в Тьмутороканское княжество. Но Курский князь Всеволод Святославич ничем не рисковал, выдвигая свою версию конечной цели похода. Если и сейчас фраза «отправить в тьмуторокань, или уехать в тьмуторокань» подразумевает, что человека отправили, или он сам уехал в такую даль, и в такое глухое место, что трудно даже и вообразить, где это место находится, то и для современников Курского князя Всеволода Святославича поехать в Тьмуторокань, наверное, обозначало то же самое, что и сейчас.
В летописи имеется упоминание, что Новгород-Северские князья, после первой победы, хватались, что намеревались пойти и за Дон (Северский Донецк), где никто из русских князей не был. А это уже путь похожий на тот, который вёл в Тьмуторокань по Кал-Миуской дороге.
Конечная цель похода, вложенная в уста бояр, да к тому же разгадывающих непонятный сон Святослава Киевского, оберегает автора от упреков, и к тому же создают благородный фон в действиях Новгород-Северских князей.
Тьмутороканское княжество, еще со времен Святослава Игоревича Старого принадлежало Руси и считалось русским княжеством. Но вот, в результате межкняжеских распрей, оно было захвачено (согласно Слову о полку Игореве) врагом. Новгород-Северские князья решили вернуть это русское княжество назад, да неудачно.
Сюжет сказки, по которому было выстроено Слово о полку Игореве прост. Герой (князь Игорь) решил освободить русскую землю (Тьмутороканское княжество, а в русских народных сказках Тридевятое царство) и вернуть её царю (Святославу Киевскому). Герой смело, со своей храброй дружиной идет на врага. Звери, птицы, сама природа против него. Герой упорно идет вперед и в первой битве одерживает победу. Но враг собрал несметные полчища неверных и окружает русских воинов. Те проявляют чудеса мужества, но силы неравны и храбрая дружина гибнет, а сам герой и его брат попадают в плен. На Родине у героя, красавица лада (Ярославна) заклинает силы природы вернуть ей милого. Гроза и несущиеся по небу тучи, указывают герою, в какой стороне находиться Родина. Герой совершает побег. Впрочем, судите сами.

Кони ржут за Сулою.
Звенит слава во Киеве.
Трубы трубят во Новгороде.
Стоят стяги во Путивле.

Игорь ждет милого брата Всеволода.
И говорит ему, могучий, как тур, Всеволод.

Один брат, один, светосветлый,
Ты Игорю, оба мы Святославичи.
Седлай, брат, свои быстрые кони,
А мои то, готовы,
Оседланы, и ждут у Курска.
А мои то, куряне,
Ведомые атаманами, под трубами
Рождены, под шлемами взлелеяны,
Конец копья вскормлены, пути
Им известны, овраги им знакомы.
Луки у них натянуты.
Колчаны отворены, и сабли наточены.
Сами скачут, как серые волки во поле,
Ища себе чести, а князю славу.

Тогда вступил Игорь князь в золотое
Стремя и поехал по чистому полю.
Солнце ему, тьмою, путь преградило.
Ночь, стоном грозы, птиц разбудила.
Свист зверей поднял спящего Дива.
Кличет он сверху дерева, велит предупредить
Земли далёкие по Волге, и Поморию, и Посулию,
И Сурожу, и Корсуню, и тебя тьмутороканский пролив.

И половцы, степными дорогами,
Побежали к Дону великому.
Скрипят телеги в полуночи
Говором лебедей распуганных.

Это, Игорь к Дону воинов ведет.
Уже беды его пасут птицы по дубравам.
Волки битву ждут по оврагам.
Орлы клёкотом, на трупы, зверей зовут.
Лисицы лают на бордовые щиты.
О, Русская земля, уже за холмами ты.

Долго луна мерцает.
И, наконец, заря
Свет её погасила.
Туман поля покрыл.
Утих и соловьиный щёкот.
Вот говор галок начался.
И, Русичи, тогда,
Поля степные, необъятные,
Бордовыми щитами перекрыли,
Ища себе чести, а князю славу.

В пятницу, с первыми лучами солнца,
Побили, у брода, полки половецкие,
И рассыпались стрелами по полю.
Привезли красивых девушек половецких.
А с ними взяли золото,
И шелка, и бархат дорогой.
Бурками, и плащами, и шубами начали
Мостить проходы по болотам.
А другие грязные места, что посуше,
Сплошь застелили тканями половецкими.

Боевые знамена половецкие, на серебряном древке,
Бросили под ноги храброму Святославичю.


Дремлет во поле
Олегово храброе войско.
Далековато залетело, и пока,
Не удалось его
С бедой породнить,
Ни соколу, ни кречету, ни тебе
Черный ворон степной.
Половчанин Гза бежит.
Серым волком, Кончак
Ему путь указывает
Ко Дону великому.

На второй день, необычно рано,
Кровавым светом зори встают.
Черные тучи с моря идут.
Хотят прикрыть четыре солнца.
И в них трепещут синие молнии.

Бить грому сполохами.
Лить дождю стрелами,
От Дона великого.
Тут копьям поломаться,
Тут саблям постучаться
О шлемы половецкие
На реке, на Каяле,
У Дона великого.
О, Русская земля,
Уже дальше, чем
За холмами ты!


То ветры, Стрибога внуки, веют
С моря, стрелами, на храбрые полки Игоревы.
Земля гудит. Реки мутно текут.
Пыль поля покрывает, а стяги говорят:
Половцы идут от Дона, и от моря,
И со всех сторон Русские полки окружают.
Дети бесовы криком поля перегородили,
А храбрые Русичи огородились бордовыми щитами.

Могучий, как тур, Всеволод.
Стоишь ты в окружении.
Стреляешь врага стрелами
И бьешь о шлемы
Мечами своими булатными.
Куда ты поскачешь,
Своим золотым шлёмом
Сверкая, там лежат
Срубленные головы половецкие.
И, разбитые, саблями калёными,
Шлёмы аварские, тобою,
Могучий, как тур, Всеволод.

Любая рана почетна, друзья,
Когда забыты честь, и богатство, и города
Чернигова отцовский золотой стол.
И моей милой, любимой,
Красавицы Глебовны, ласковые обычаи.

Что мне шумит, что мне звенит, вдалеке?
Рано, пред зорями, Игорь полки заворачивает.
Жаль, ибо ему, милого брата Всеволода.
Бились день, бились другой, на третий
День, к полудню, пали стяги Игоревы.
Тут братьев разлучили на берегу быстрой Каялы.
Тут кровавого вина не хватило, и пир закончился.


Храбрые Русичи сватов напоили,
А сами полегли за землю Русскую.
Поникла трава от жалости, и дерево,
От горя, к земле наклонилось.

О, далёко залетел, сокол, степняков избивая,
К морю, а Игорева, храброго полка, не вернуть.

По нему вскрикнула Карна, и Жля
Поскакала по Русской земле огонь
Метая людям из пламенного рога.
Жены русские запричитали, говоря:
Уже нам своих милых лад,
Ни мыслию смыслить, ни думаю сдумать,
Ни очами поглядеть, а золота и серебра,
Даже немножко, не потрогать.


Продолжение в третьей части


(Карна, Жля, Русская земля, братья Святославичи, Каяла, храбрые Русичи, Ярославна, красавица лада, Сурож, Корсунь).

И застонал же, друзья,
Киев от горя, и Чернигов.
Напастями тоска разлилась
По Русской земле.
Печаль обильная течет
По всей земле Русской.
А князья сами
На себя крамолу возводили.
И половцы сами приходили
С бедами на Русскую
Землю, собирая дань
По беле от двора

Это же два храбрых Святославича – Игорь
И Всеволод дерзость разбудили походом.

Её было успокоил
Отец их Святослав,
Грозный, Великий, Киевский.
Будто ураганом растрепал
Своими сильными полками.
И булатными мечами
Наступил на землю Половецкую.
Истоптал холмы и овраги.
Взмутил реки и озера.
Иссушил потоки и болота.
А хана Кобяка,
От луки моря, от железных,
Великих полков половецких,
Словно вихрь, вырвал.
И повержен Кобяк
Во граде Киеве,
Во гриднице Святославной.


Тут немцы и венецианцы, тут греки и морава, поют
Славу Святославу, и ругают князя Игоря,
Опустившего богатство на дно Каялы,
Реки половецкой, русского золота просыпав.
Тут Игорь, князь, пересел из седла
Золотого, да во седло рабское.
Унынье у городских забралов вместо веселья.


А Святослав плохой сон видел.
Во Киеве, на горах,
Этой ночью, уже с вечера,
Накрывали меня, говорит, черным саваном.
На кровати, тисовой, наливали мне
Синее вино, с потом смешанное.
Сыпали мне, худыми колчанами,
Не крещеных иноземцев, крупный жемчуг
На грудь, и нежели меня.
Уже кровля без кнеська
Во моем тереме златоверхом.
Всю ночь, с вечера,
Серые вороны каркали у Плеснеска,
На лугу, за рвом Киевским,
И улетали к синему морю.
И сказали бояре князю.

Уже княже, думы твои горем полны
Оттого, что два сокола слетели с отчего
Стола золотого поискать города Тьмутороканя,
А либо, испить шлёмом из Дона.
Уже, соколам крылья подрезали половцы,
Саблями, а самих опутали во путы железные.

Темно тут стало
На третий день.
Два солнца померкли,
Оба багряных столба погасли,
Тьмою здесь покрылись,
И в море погрузились.

И с ними молодой
Месяц – Олега Святослав.
На реке, на Каяле,
Тьма свет покрыла.

По Русской земле простерлись
Половцы, как выводок гепардовый,
И великое величие пробудили у врагов.
Уже пришел позор, вместо славы.
Уже началось насилие, вместо воли.
Уже бросился Див на нашу землю.

И вот, купеческие, половецкие, красивые девушки
Запели на берегу синего моря.
Звеня русским золотом, воспевают время
Бусово, и радуются мести за Шара хана.
А нам уже, и дружине, не до веселья.

На Дунае Ярославны голос слышен.
Кукушечкой, незаметной, рано плачет.
Полечу, говорит я, кукушечка, по Дунаю.
Омочу шелковый рукав в реке,
Каяле, и промою князю кровавые
Его раны на сильном его теле.

Ярославна утром плачет
В Путивле на забрале, причитая:
О, ветер, ветрило, зачем,
Господин, навстречу веешь
И несешь вражьи стрелы,
На своих лёгких крыльях,
На моего лады воинов?
Мало ли тебе, наверху,
Дел под облаками?
Вой же, и раскачивай
Корабли на синем море!
Зачем, владыка, моё веселье
По ковылю развеял?

Ярославна утром плачет в Путивле, городе,
На забрале, причитая: О, Днепр Славутич,
Ты пробился сквозь каменные горы.
Ты лелеял, сквозь землю половецкую,
На себе, Святослава насады до полка Кобякова.
Взлелей, владыка, моего ладу ко мне, чтобы я
Не слала к нему слез на море по утрам.

Ярославна утром плачет
В Путивле, на забрале, причитая:
Светлое и пресветлое солнце!
Для всех ты теплое и прекрасное.
Зачем, владыка, направил
Свои горячие лучи
На лады воинов?
Во поле безводном,
Жаждою им луки ослабил,
Печалью колчаны заполнил?

Забушевал море в полуночи, и закрутились вихри.
Тучами, Игорю, князю, Бог путь
Указывает из земли половецкой, на землю
Русскую, до стола, отцовского – золотого.
Погасли вечером зори. Игорь спит,
Игорь бдит, Игорь мыслью поля
Мерит от великого Дона, до малого Донца.

Коня, во полночь, Овлур подозвал.
Велит за реку князю перебраться.
Игорю в плену не быть, сказал.
Но стукнула земля, зашумела трава,
Вежи сразу, половецкие, пробудились.

А, Игорь, князь, поскакал горностаем
К камышу, и белым гоголем упал на воду.
Затем прыгнул на быстрого коня,
И соскочил с него серым волком.
И побежал к лугу Донца.
И полетел соколами под тучами, избивая
Гусей и лебедей утром, днем, и вечером.

Когда Игорь соколом летел,
Тогда Овлур волком бежал,
Сбивая с травы студеную росу;
Загнали они своих быстрых коней.

То не сороки за стрекотали;
По следу Игоря едут Гза с Кончаком.
Тогда вороны не каркали, и галки примолкли.
Сороки не стрекотали, а полозы ползали только.
Дятлы, туком, путь к реке указывали.
Соловьи, веселыми песнями, рассвет возвещали.

Говорил Боян, когда ходил
На Святослава, приверженца
Минувших времен Ярослава,
Олега, князя, желанные.

Тяжко той голове без плеч.
Беда тому телу без головы.
Русской земле, и без Игоря,
Солнце светит на небесах.

Игорь князь в Русской земле.
Девицы поют на Дунае.
Вьются голоса через море до Киева,
Игорь едет по Боричеву
Ко Святой Богородице Пирогощей.
Страны рады, города веселы.

Сцена побега и диалог князя Игоря с Донцом тоже написаны на мотив русской народной сказки. Вот почему в средневековой литературе такие сюжеты и не встречаются. Но они являются непременным атрибутом очень многих сказок, где персонаж сказки общается и с деревом, и с печкой, и с речкой, и со многими другими неодушевленными предметами, а так же с животными, птицами и рыбой.
Ссылка Владимира Чивилихина на то, что данный эпизод реалистичен, а потому автора Слова о полку Игореве следует искать среди участников побега, не соответствует действительности. Внимательно разбирая сцену побега, можно обнаружить явное несоответствие того, что описано в Слове о полку Игореве, с тем, что могло быть на самом деле.
Согласно летописи, и то же самое мы видим в Слове о полку Игореве, князь Игорь ушел в побег вечером, как только погасли зори. А вот роса, упомянутая в Слове о полку Игореве, ложится на траву под утро. Могли ли преследователи ночью на сухой траве видеть след беглецов? Вряд ли. А за ночь князь Игорь мог ускакать так далеко, что следы на траве от росы никто найти бы не смог. А если на них кто-то и наткнулся случайно, то определить, кому они принадлежат, беглецам, или случайным путникам, практически невозможно. Да и высыхает роса летом в районе Северского Донца очень быстро.
Огромное достоинство Курского князя Всеволода Святославича заключается в том, что он, в сюжет русской народной сказки, так искусно вплел действительные перипетии похода князя Игоря, что их весьма затруднительно отделить одно от другого.
Даже в настоящее время поход князя Игоря воспринимается современным читателем, как что-то сказочное и происшедшее так давно, что в такое и поверить трудно.
Но был поход. И был Курский князь Всеволод Святославич. И уже была написана какая-то часть Гениального произведения.
Но почему оно не было дописано до конца?
Под этим надо иметь в виду не те более поздние вставки и доработки Курского князя Всеволода Святославича, а именно окончание, каким оно должно был быть согласно русским народным сказкам.
Герой, после побега, должен собрать войско, разгромить врага, выручить из плена брата и дружину, а так же вернуть царю тридевятое царство (тьмутороканское княжество).
Впрочем, возможны и варианты, когда царь, возмущенный вероломством неверных, которые обещали жить в мире, а сами продолжали нападать на подданных его царства, собирает войско и, победоносным походом, наносит по ним сокрушительный удар. Таким бывает сюжет обычной сказки.
А что же было на самом деле? И на самом деле должен был быть поход. Читаем летопись: - В это время великий князь Святослав Всеволодович отправился в Карачев и собирал в верхних землях воинов, намереваясь на всё лето идти на половцев к Дону (Северскому Донцу).
Князь Игорь, после побега пошел к Черниговскому князю Ярославу Всеволодовичу и тот пообещал ему помощь. После этого, князь Игорь поехал в Киев к Великому Киевскому князю Святославу Всеволодовичу и его соправителю Рюрику Ростиславичу, и те тоже пообещали ему помощь.
В исследовательской литературе по Слову о полку Игореве, эта помощь обычно трактуется, будто Ярослав, Святослав и Рюрик пообещали Игорю военную помощь для охраны границ княжества от возможного нападения половцев. Но для охраны границ Новгород-Северского княжества хватило бы и пары Черниговских полков, разместив их в Курске. Тогда спрашивается, зачем князь Игорь просил военную помощь в лице храбрых киевских воинов? И, совсем непонятно, зачем ему понадобились воины правобережья Днепра?
В летописи имеется косвенное подтверждение, что в поход на половцев не прочь был пойти и Владимиро-Суздальский князь Всеволод Большое Гнездо.
Утихомиривая, снова начавших междоусобицу, потомков Ярослава Олеговича, Рязанско-Муромских князей, он с горечью говорил им, мол, лучше на половцев войной идти, чем друг с другом воевать.
Так что первоначальный замысел Курского князя Всеволода Святославича и должен был закончиться описанием победоносного похода русских дружин и полным разгромом половцев. Думать так Курский князь Всеволод Святославич имел полное право, и видимо так и думал.
Одержанная половцами победа над полками князя Игоря и последующий набег на Новгород-Северское и Переяславское княжество, обескровили их окончательно. Уже до этого потери половцев от столкновений с русскими дружинами были весьма и весьма ощутимыми.
В 1184 году хан Кобяк и все его 7 тысяч воинов попали в плен к Святославу Киевскому. Из этого можно сделать вывод о средней численности отдельно взятого половецкого объединения.
Хан Кончак, незадолго до этого, потерял под Киевом 6 тысяч воинов. Это большая часть всего того, что он мог иметь в своем войске, да еще вдобавок был побит Святославом Киевским весной этого года.
Хан Гза, как видно по летописям весьма неумелый полководец, был бит Новгород-Северскими князьями и ранее, а в набеге на Новгород-Северское княжество потерял 2 тысячи воинов, а это треть всего его войска, и был весьма зол таким поворотом событий, что даже требовал казни молодого княжича Владимира.
Вороны, Сваты и другие мелкие половецкие ханы, кочующие в районе реки Красной, незадолго до этого получили изрядную трепку от Рязанских и Муромских князей.
Да и сами перипетии двух битв с половцами наглядно показывают слабую воинскую выучку степняков.
В первой битве половецкие воины, выстроившиеся для отражения нападения русских дружин, выпустили по русичам несколько стрел и, не дожидаясь атаки, бросились наутек, оставив на произвол судьбы всё свое добро с детьми и женщинами.
Утро следующего дня началось с окружения Игоревых полков. Для этого необходимо не менее чем трехкратное превосходство в живой силе. Примерная численность русских дружин, включая и обозников (черных людей) составляло по подсчетам специалистов около 7-8 тысяч человек. Не трудно вычислить, что половцев должно было быть не менее 20 тысяч человек. Это фактически всё, что смогли собрать половецкие ханы, кочующие в районе бассейна Северского Донца и его притоков.
Но это были никудышные вояки. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в течение 24 часов, имея огромное превосходство в живой силе, половцы ничего не могли сделать с русскими дружинами.
Даже более того, построив из телег защитный редут, русичи за день прошли около 20 км. Да, в их полках были и убитые, и много раненных, но это результат перестрелки, когда стрелы летели подобно дождю. Но любой штурм русских позиций отбивался с огромными потерями со стороны нападающих. Попытка половцев, согласно летописи, не допустить Игоревые полки к воде, закончилась неудачей. Храбрые русичи дошли до Каялы и до неизвестного озера, вокруг которого Буй тур Всеволод шел, пробивая себе дорогу сквозь половецких воинов, на выручку, попавшему в плен, брату.
Слабость половецкого воина состояла еще и в том, что по средствам защиты он явно уступал русскому дружиннику. Кольчуга и латы были намного надежнее кожаного доспеха степняков. Русский цельнометаллический шлем, не шел ни в какое сравнение с половецким, который от удара меча разлетался в дребезги.
Да и по физическим данным русский воин был сильнее половецкого. Средний рост русского человека был на 20 см. выше, чем средний рост половца, а тяжелый труд пахаря и рубщика леса с детства наливали его мышцы недюжей силой.
Эти факторы необходимо обязательно учитывать при подсчете потерь, как с той, так и с другой стороны. Число погибших с русской стороны составляло примерно 2-3 тысячи воинов. По статистике, потери нападающей стороны бывают в три раза больше, чем обороняющейся. Нетрудно подсчитать, что половцев, за две битвы, полегло примерно около 6 тысяч воинов, а может быть и намного больше. Сюда надо приплюсовать и раненых. Так что в набег на русские земли пошло не больше 10 тысяч половцев, а вернулось 8 тысяч.
2 тысячи воинов хан Гза потерял при столкновении с двумя Киевскими полками, посланными Великим князем Святославом Всеволодовичем на помощь, оставшимся без защитников, жителям Посемья.
Вот и всё воинство, которое смогли бы выставить половцы, собери князь Игорь достаточно помощи, или Великий князь Святослав Всеволодович осуществил бы свое намерение пойти на всё лето походом на степняков. Разобраться с половецкими ханами, у каждого из которых осталось по 1-2 тысячи воинов, и привести их к покорности, не составило бы большого труда.
И пусть читателей не смущает захват ханом Кончаком города Римова. Произошло это из-за, даже не оплошности, а полнейшей безалаберности самих жителей города.
Кончак, после безуспешной осады Переяславля, увидев, что на правом берегу Днепра начала собираться русская рать, снял осаду и поспешно стал уходить левым берегом Днепра в степи. На пути его отступления и стоял город Римов.
Половцы не собирались его штурмовать, а шли мимо. Жители города, на радостях, все от мала, до велика, забрались на крепостную стену, видно, что бы полюбоваться зрелищем отступающего врага. Деревянная стена не выдержала и рухнула наружу. Как пишет летописец, спастись только те, кто убежал в ближайшее болото, а остальные попали в плен. Можно только представить радость половцев, когда им, сами русичи, преподнесли неожиданный подарок в виде жителей целого города.
Ситуацию 1185 года можно соотнести с событиями 1812 года и битвой под Бородино. Одержав победу над Игоревыми полками, половцы еще смогли совершить набег на русские земли. Но это уже была их агония. С награбленным и пленными, они стали поспешно уходить в степи.
Будь больше согласия у русских князей, вслед им пошли бы конные дружины и, где-нибудь у реки Ворсклы, возможно даже в том месте у современной Полтавы, где князь Игорь в свое время учинил разгром половцам, перехватили бы половецких ханов Кончака и Гзу. Получилась бы аналогия Березины, но 1185 года.
Не пошли вдогон русские дружины.

Стоят полки Рюрика,
А рядом Давыдовы,
Но в разные стороны
Их знамена разошлись,
А с ними копья,
Уже взятые для боя.

-допишет потом Курский князь Всеволод Святославич, а пока он сочиняет обращение к князьям, более известное, как призыв князей к объединению. Вернее сказать, призыв Новгород-Северских князей к другим князьям выступить объединенным походом на половцев под предводительством Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича.

Дон тебя, Святослав, ждёт!
И зовет князей на победу.
.

Разбирая первоначальный вариант Слова о полку Игореве, можно подметить очень любопытную деталь, которая дает нам возможность выявить одну черту характера самого автора Слова о полку Игореве Курского князя Всеволода Святославича.
Сейчас бы мы сказали, что у него отсутствует чувство ложной скромности. Ведь согласно летописям, инициатором похода был князь Игорь, а вот по Слову о полку Игореве им оказался Курский князь Всеволод Святославич, который сказал Игорю:

Седлай, брат, свои быстрые кони,
А мои то, готовы,
Оседланы, и ждут у Курска.

Получается, что, если бы Курский князь Всеволод не позвал брата в поход, то, как такового, его и не было.
Именно об этом и говориться в следующем куплете:

Тогда вступил Игорь князь в золотое
Стремя и поехал по чистому полю.

Но перед этим, Курский князь Всеволод Святославич дал прекрасную характеристику боевым качествам курским воинам, предводителем которых он сам же и является.
Дальше – больше. Устами брата, он хвалит самого себя. К слову сказать, вполне заслуженно:

Могучий, как тур, Всеволод.
Стоишь ты в окружении…

И, тут же, не без той же скромности, полный достоинства, ответ:

Любая рана почетна, друзья,
Когда забыты честь, и богатство, и города
Чернигова отцовский золотой стол,
И моей милой, любимой,
Красавицы Глебовны, ласковые обычаи.

Нельзя себя хвалить бесконечно, а то совсем нескромно получается. Надо и поругать, но не так уж очень сильно, всего лишь в двух строчках, да и то устами молодого княжича Владимира:

Это же два храбрых Святославича - Игорь
И Всеволод дерзость разбудили походом.

И следом, Курский князь Всеволод Святославич дает великолепную характеристику своему кумиру, двоюродному брату, Великому Киевскому князю Святославу Всеволодовичу:

Её было успокоил
Отец их Святослав,
Грозный, Великий, Киевский .

У многих ученых и исследователей Слова о полку Игореве вызывает недоумение чрезмерная похвала в Слове о полку Игореве Киевского князя Святослава Всеволодовича. Такой вопрос был бы уместен, если бы Слово о полку Игореве сочинил кто-нибудь другой, а не Курский князь Всеволод Святославич.
Ему было всего лишь 9 лет, когда умер его отец Святослав Олегович, а через несколько лет умерла и мать. Можно было бы сказать, что он остался круглой сиротой, если бы попечительство над ним и его братом Игорем не взял двоюродный брат Святослав Всеволодович. Был он на много старше Игоря и Всеволода, и фактически заменил им отца. Это хорошо видно, и из летописей, где он называет их, как племянниками, так и своими детьми. А в Слове о полку Игореве, он «Отец их Святослав, грозный, Великий, Киевский».
А как можно об отце писать что-то плохое, даже, если оно и имело место в жизни? Никак нельзя. Отца надо почитать и хвалить. Что и сделал Курский князь Всеволод Святославич.
А вот в одном из куплетов, Курский князь Всеволод Святославич невольно выдал эту черту своего характера, поругав брата Игоря, но забыл о себе.

Тут немцы и венецианцы, тут греки и морава поют
Славу Святославу, и ругают князя Игоря,
Опустившего богатство на дно Каялы,
Реки половецкой, русского золота просыпав.

Правда, данный куплет исполняет молодой княжич Владимир, да еще передает разговоры, по всей видимости, заморских купцов, которые, возможно, и имели место в жизни. Но мы разбираем литературное произведение, а согласно ему инициатором похода был сам Курский князь Всеволод Святославич и ругать, наравне с князем Игорем, надо и его, что уже было в произведении. Тем более правка; замена двух слов –князя Игоря- на, допустим, -братьев Святославичей-, прошла бы безболезненно. Даже больше. Пятый, протяжный слог, пропетый, как -Святославичей-, был бы гораздо гармоничней, чем протяжное –Игоря-. Но, привыкший к похвалам в свой адрес, Курский князь Всеволод Святославич, даже не заметил, что он сделал маленькую оплошность.
Как не покажется странным, но и призыв Новгород-Северских князей к другим князьям объединиться и выступить походом на половцев, эта та же хвала в свой адрес.
Теперь, согласно Слову о полку Игореве, кто бы ни выступил в поход на половцев, сам князь Игорь, или Великий Киевский князь Святослав Всеволодович, слава достанется Новгород-Северским князьям. Они первыми пошли походом на половцев. Они храбро сражались и нанесли половцам такой урон, что сделали их не боеспособными. Они же, своим призывом к другим князьям, выступили тем объединяющим началом, который должен был закончиться полным разгромом половцев.
И тогда «была бы чага по ногате, а кощей по резане». Курский князь Всеволод Святославич для оценки стоимости пленников применил название мелких монет, имеющих хождение в Новгороде. Из Новгорода родом его мать, и Новгородским князем одно время был и его отец Святослав Олегович.
Покупательная способность этих монет была очень низкой. Ногата равнялась 1/50 части гривны, а резан – 1/20 части гривны. Если знать, что за одну гривну можно было купить лошадь, или быка, то не трудно подсчитать, что пленница была бы в пятьдесят раз дешевле лошади, а пленник – в двадцать раз.
Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. После побега князя Игоря прошел месяц, и второй, и третий, а русских полков всё нет и нет. Прибыли посланники, договариваться об условиях освобождения пленных русичей. Кто-то из них рассказал Курскому князю Всеволоду Святославичу, как плакал в Чернигове, узнав о самовольном походе Новгород-Северских князей и их поражении, Великий Киевский князь Святослав Всеволодович.
Факт исторический, известный, как по летописям, так и по Слову о полку Игореве. Видно, плакал он прилюдно, если об этом стало известно жителям Киева и Черниговского княжества.
Да и как шестидесятилетнему Святославу Всеволодовичу не расплакаться. Вся его жизнь, словно катание на качелях. То он сын Великого Киевского князя Всеволода Олеговича, державшего в узде всю Русь, окружен вниманием и почестями. Имеет достойное княжество в Русской земле а, в перспективе, быть и самому Великим Киевским князем.
И вдруг, после смерти отца, он лишен всего; доходного княжества, всего имущества, и не стал изгоем лишь благодаря милости нового Великого князя Изяслава Мстиславича, которому доводился родственником по матери. На прокорм маленький городишко, да униженное право ездить у стремени своего покровителя.
Не успел освоиться здесь, как привел свои полки грозный Юрий Долгорукий, и только заступничество дяди Святослава Олеговича, отца князя Игоря и Всеволода, уберегло его от гнева основателя Москвы.
Но военное счастье изменило Юрию Долгорукому, и ты опять у стремени Изяслава Мстиславича, и снова униженно кланяешься и клянешься в верности.
А тут, в очередной раз, Юрий Долгорукий со Святославом Олеговичем ведут свои полки на Киев, и ты снова не знаешь, как уберечься от гнева грозного правителя.
В неразберихе междоусобиц попадаешь в постыдный плен к половцам, откуда тебя выкупает другой дядя, и ты теперь должен и его благодарить за оказанную милость.
Почти 30 лет шел к своей мечте, стать Великим Киевским князем, и тут же чуть не лишился всего. И из-за чего? Из-за вздорного характера зятя - Рязанского князя Романа и неблагодарности молодого Владимиро-Суздальского князя Всеволода Юрьевича.
Принял из рук Ростиславичей, своих недругов, как милостыню, Киевский стол, но города вокруг Киева вынужден был отдать им, чего никогда в истории Руси до него не было.
Как и полагается Великому князю, отогнал от границ Руси обнаглевших степняков, затем организовал совместный поход на них русских князей. Разгромил полностью ненавистного хана Кобяка и нанес ощутимое поражение Кончаку. Оставалось совсем немного – пойти походом на всё лето на Дон (Северский Донецк) и привести своих воинственных соседей к покорности. Не получилось. В который раз, его планы, рушатся не по его воле. И кто теперь виноват? Те, от кого он этого никак не ожидал. Его племянники, фактически его дети. А что может быть горше предательства своих детей. Да и в 60 лет держать удары судьбы уже тяжело. Вот и сдали нервы. Расплакался при всех Великий князь.

Тогда, Великий Святослав
Изранил золотое слово,
Слезами политое, и сказал:
О, мои сыновья,
Игорь и Всеволод.
Рано вы начали землю
Половецкую мечами разить,
А себе славы искать.
Но без славы полегли.
Без славы воинской
И кровь половецкую пролили.
Ваши отважные сердца
В крепкую броню закованы
И в битвах закалены.
Это ли, вы хотели, сотворить
Моей седине серебряной?
Уже мною не видно
Власти, богатого и обильного
Воинами, брата моего
Ярослава, с черниговскими
Боярами, с воеводами,
И с богатырями,
И с витязями,
И с пешцами,
И с трубачами,
И с лучниками.
Они же без
Щитов с булавами
Криком полки побеждают
Звоня во прадедову славу.

Продолжение в четвертой части

(Лучники, прадед, булова, щит, трубач, витязь, богатырь, воевода, боярин, муж честный, Киевский стол, резана, ногота, русское золото,

Так называемое в исследовательской литературе «Золотое слово», по сути своей является ответом на вопрос, почему Великий Киевский князь Святослав Всеволодович не выступил походом на половцев.
Академик Б.Н. Рыбаков усмотрел в данном отрывке нежелание Черниговского князя Ярослава учувствовать в походе на половцев и сделал вывод, будто он предает интересы других князей. Но из текста Слова о полку Игореве ясно видно, что нет у Ярослава Всеволодовича ни власти, ни храбрых воинов. А нет их по вине князей Игоря и Всеволода, самовольно ушедших в поход и погубивших эти черниговские полки, основным ядром которых и являлись Новгород-Северские дружины. Тут же указана причина их самовольного похода и, как видно, у Курского князя Всеволода Святославича никак не поднимается рука напрямую признать свою вину. Делает он это опять устами молодого княжича Владимира:

Но сказали мы: сами прошлую славу
Себе заберем, а будущую, без вас, поделим.

Далее идут великолепные строки, раскрывающие внутреннее состояние шестидесятилетнего Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича на тот момент:

Диво ли, друзья, старому помолодеть?
Когда сокол линять начинает,
Бывает, высоко птица взлетает,
И не даст, гнезда своего, в обиду.

А вот и ответ на вопрос, почему Великий Киевский князь Святослав Всеволодович не смог организовать поход на половцев:

Но вот зло, князья мне не подмога.

Почти вся остальная доработка Слова о полку Игореве, это и есть попытка Курского князя Всеволода Святославича найти объяснение тому, почему среди князей нет согласия даже в таком важном вопросе, как безопасность всей Русской земли.
Некоторые факты лежали на поверхности и не требовали такого глубокого понимания всей сущности проблемы, какую мы увидали в окончательном варианте Слова о полку Игореве.
Смоленские полки во главе с Давидом Ростиславичем, приплыв в ладьях под Киев, наотрез отказались преследовать, уходящих в степи половцев, заявив, что, мол, мы шли защищать Киев, а воевать с половцами не хотим.
Владимиро-Суздальский князь Всеволод Юрьевич мог бы оказать военную помощь Святославу Киевскому, но летом 1185г. снова начали усобицу «удалые сыны Глебовы».
Вместо того чтобы идти походом на половцев, Всеволод Юрьевич вынужден был все силы бросить на примирение потомков Ярослава Святославича.
Еще до Игоревого похода, как предполагают ученые, в 1183 году, погиб в битве с литовцами Изяслав Василькович, внук Всеслава Полоцкого, брат жены Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича. Никто из братьев не помог ему в этом сражении, а вместе с ним, как мы узнаем из Слова о полку Игореве, погибла и какая-то киевская дружина, посланная Святославом Всеволодовичем ему на помощь.
Видно, действительно, Великий Киевский князь Святослав Всеволодович не в силах был организовать совместный поход на половцев. Тут и увидят свет горькие строки о серебреных струях реки Сулы, но перед этим, заканчивая «золотое слово Святослава», Курский князь Всеволод Святославич, емко, всего лишь в четырех строчках, описал последствия самовольного похода Новгород-Северских князей:

Это же у Римова пахари
Кричат под саблями половецкими,
А Владимир под ранами.
Горе и тоска сыну Глебову.

Уже, ведь, Сула
Не течет серебряными струями
У города Переяславля.
Под криками неверных
И Двина болотом течет,
Когда-то грозным полочанам.
Один лишь Изяслав,
Сын Васильков, позвенел
Своими острыми мечами
О шлемы Литовские…

Не правда ли, убрав из текста Слова о полку Игореве обращение Новгород-Северских князей к другим князьям, можно было бы с большой долей уверенности сказать, что отступление об «Изяславе, сыне Василькове», это продолжение «Золотого слова Святослава Киевского». Та же манера подачи материала, те же интонации, одинаковое сочувствие к, храбро бьющимися в одиночестве, молодым князьям.
Современный опытный художественный редактор посоветовал бы автору, если бы Слово о полку Игореве сочинялось в наше время, переставить обращение к князьям в самый конец произведения. Эффект от такой перестановки был бы на много больше, чем мы видим сейчас. Но не было в то время художественных редакторов, а, сочинив уже большую часть произведения, Курский князь Всеволод Святославич искал ответ на вопрос, почему среди князей, по сути своей братьев, нет согласия.
Находил их. Обрабатывал художественно и ставил на то место, которое он считал подходящим. Так куплет, объясняющий еще одну причину раздора князей:

О, стонать Русской земле,
Вспоминая прошлые времена
И лучших князей.
Того, давнего Мономаха,
Нельзя было пригвоздить
К горам Киевским, а сейчас
Стоят полки Рюрика,
А рядом Давыдовы,
Но в разные стороны
Их знамена разошлись,
А с ними копья,
Уже взятые для боя.

Уместнее было бы поместить сразу после отступления о гибели Изяслава сына Василькова, и тут же дать убийственную характеристику вздорным Муромско-Рязанским князьям, потомкам Ярослава Олеговича, и таким же по сути вздорным Полотским князьям, потомкам Всеслава.

Ярослава все внуки, и Всеслава.
Пора склонить стяги свои.
Выкинуть мечи свои опозоренные.
Ибо лишились вы славы дедовой.
Вы же, своими раздорами,
Начали наводить иноземцев на землю
Русскую, на богатство Всеслава.
Из-за ваших усобиц началось
Насилие от степей Половецких.

Но потому, с каким внутренним напором написан данный куплет, видно, что Курский князь Всеволод Святославич, наконец-то, после долгих дум и сопоставлений, понял глубинную причину княжеских междоусобиц.
От видимых причин, из-за которых не состоялся объединенный поход на половцев, таких как ссоры между родными братьями Глебовичами, Всеславичами, Рюриковичами, Курский князь Всеволод Святославич переносит читателя в глубь веков, во времена правления братьев Ярославичей: Изяслава, Святослава и Всеволода.
Именно тогда, в 1063 году Всеслав Полоцкий, после почти сорока лет тишины на Русской земле, затеял междоусобицу в том классическом виде, что мы знаем. А именно, стал попросту грабить соседние княжества, жечь села, угонять в плен целые волости. Именно с его начинаний полилась рекой кровь ни в чем не повинных простых русичей.

На Немизе снопы стелют головами.
Молотят цепями булатными на току.
Жизнь кладут, и веют душу от тела.
На Немизе кровавые берега не добром
Засеяны: засеяны костьми русских сынов.

В ответ Ярославичи, Изяслав, Святослав и Всеволод взяли на щит город Минск, а жителей мужского пола, от стариков до младенцев всех перебили.
Если, до походов Всеслава Полоцкого и были княжеские междоусобицы, и даже убийства отдельных князей, то это были столкновения их дружин, а простой люд от этого не страдал.
Теперь же князья, идя походом на другого князя, вели себя не как хозяева всей земли Русской, а как обыкновенные завоеватели. Грабили, жгли города и села, уводили в плен целые волости.
Изяслав Ярославич в 1168 году, когда восставшие киевляне выгнали его из города и поставили Великим князем Всеслава Полоцкого, навел на Русь поляков.
После того, как Всеслав Полоцкий сбежал от киевлян, Изяслав Ярославич послал впереди себя в Киев разбираться сына Мстислава, и тот учинил жесточайшую расправу над мирными жителями, где, как пишет летописец, пострадало и много невиновных.
Через восемьдесят лет в 1147 году, когда, в результате бунта, был убит брат Святослава Олеговича, находящийся в темнице, бывший Великий князь Игорь Олегович, то киевляне, оправдывая свою жестокость, сказали, мы, не хотим, что бы повторилось то, что произошло при Всеславе.
Курский князь Всеволод Святославич прекрасно знал истории Руси, особенно в той части, что восходила к новгородскому летописанию, а затем легло в основу черниговской летописи, на наличие которой в Повести временных лет указал академик Д.С. Лихачев.
Но, по всей видимости, почти за сто лет, прошедших после жизни Всеслава Полоцкого, его роль, как зачинателя кровавых межкняжеских усобиц позабылась. Более того, хождение по Руси былин о богатыре и кудеснике Вольхе Всеславиче, начали лепить из Всеслава Полоцкого образ народного героя. Можно предположить, что к этому была причастна супруга Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича Мария, которая доводилась Всеславу Полоцкому внучкой, и рассказы которой о своем дедушке, Курскому князю Всеволоду Святославичу доводилось слышать в юном возрасте.
Гениальность Курского князя Всеволода Святославича, в случае с Всеславом Полоцким, проявилась в полной мере.
Он, на сюжет сказки, или былины о Волхе Всеславиче, наложил жизнь Всеслава Полоцкого. Получилась великолепнейшая пародия, где Курский князь Всеволод Святославич, как бы раздевает своего героя, показывая его отрицательные стороны, такие, как тщеславие, хитрость и трусость.

Всеслав, князь, людей судил.
Князьям города раздавал, а сам,
Ночью, волком, сбежал из Киева.
Добегался по Руси, что Императором,
Аж Тьмуторокани стал, великому
Хорсу, волком, дорогу перебегая.
Его, в Полоцке, позвали к заутрене,
Рано, у Святой Софии, в колокола,
И он, в Киеве, тот звон услышал.
Хоть, и вещая душа в его теле,
Но часто от бед страдал.
Ему, мудрый Боян, давно припевку
Умную сказал: ни хитрому,
Ни шустрому, ни, как птице
Быстрому, суда божьего не миновать.

В отступлении о Всеславе Полоцком наглядно проявилась еще одна черта Курского князя Всеволода Святославича. Это наличие чувства юмора. Не те хамские пародии, присущие нынешним юмористам, а именно изысканное, даже можно сказать аристократичное чувство юмора. Оно подается исподволь, игрой слов, намёками на известные события, но преподносятся слушателю своеобразно, через туже сказку или былину. Юмор этот не злой, он очень добрый и на него трудно обижаться. В нем нет насмешки над человеком, даже, если показанный в таком свете человек и выглядит смешным.
Жизнь Всеслава Полоцкого, описанная Курским князем Всеволодом Святославичем в Слове о полку Игореве, доведена до смехотворного абсурда.
Быть Великим князем всей Руси, а затем стать императором Тьмуторокани, а согласно русским народным сказкам – императором тридевятого царства, тридесятого государства, что может быть смешнее в глазах слушателей, знающих о ком и о чем идет речь.
Но нет в строчках о Всеславе Полоцком недоброжелательности. Наоборот, Курский князь Всеволод Святославич даже сочувствует ему: «хоть и вещая душа в его теле, но часто от бед страдал». Так может писать великодушный человек знающий себе цену, в тоже время уважающий и других людей.
Чувство юмора, в том виде, как его понимали слушатели и читатели средневековой Руси, проявляется еще в нескольких местах Слова о полку Игореве.
Так, заканчивая полемику со своим предшественником по песенному искусству Бояном, Курский князь Всеволод Святославич, устами молодого княжича Владимира, подтрунивает над его техникой сочинительства:

О, Боян, соловей прошлого времени.
Вот бы ты походы эти прославил,
Скача, соловей, по мысленному дереву.
Летая умом под облаками, сплетал бы
Славу, обеих половин, нашего времени.

Перефразированная и известная, всем студентам палачка-выручалочка при сдачи экзаменов – три «п»: пол, потолок, память, пропетая тонким, звонким голоском молодого княжича Владимира, убеждала слушателей и читателей в явной легкомысленности сочинений Бояна.
А в двух случаях, Курский князь Всеволод Святославич подтрунивает и над самим молодым княжичем Владимиром.
Как известно из летописи, первое боестолкновение, даже не начавшись, закончилось трусливым бегством половецких воинов. Вслед за ними устремились в погоню полки молодых князей Владимира и Святослава, а так же полк черниговских ковуев. Старшие князья Игорь и Всеволод свои полки не распустили, а остались на месте. Вот отсюда Курский князь Всеволод Святославич и увидел, как воины молодых князей:

В пятницу, с первыми лучами солнца,
Побили, у брода, полки половецкие,
И рассыпались стрелами по полю.
Привезли красивых девушек половецких.
А с ними взяли золото,
И шелка, и бархат дорогой.

На наш взгляд, в этих строчках нет ничего особенного, кроме того, что на первом месте в списке взятых трофей стоят «красивые девушки половецкие».
В одной из исследовательских работ по Слову о полку Игореве, автор пояснил это тем, что молодые воины, а их было большинство среди участников похода, сорок дней постились, затем еще две недели добирались до половецких веж и, увидев женщин, не удержались от соблазна завладеть ими. Попросту говоря, устроили на поле боя обыкновенный разврат.
Поэт О. Сулейменов, считающий себя знатоком тюркских языков и обычаев, преподнёс данный факт даже в стихотворной форме:

В диком поле половчанку полонили
И в полынь, раскинув полы, повалили.

Явное подражание манере сочинения и исполнения Курскому князю Всеволоду Святославичу. Тот же античный четырехсложный стоп, который называется пеоном четвертым: три слога коротких, а последний длинный. А, если эти две строки еще и пропеть, то мы испытаем неповторимую жалось к красивой половчанке, трусливо брошенной её братом, половецким воином, в объятия молоденького русича.
Можно было бы преподнести читателю еще несколько подобных сочинений, но не будем этого делать. Скажем просто, очнитесь знатоки тюркских языков и обычаев.

Где вы и когда, в начале мая, в районе Северского Донца видели траву по пояс, тем более полынь? В Казахских степях, ближе к югу, в начале мая трава густая. В Монгольских тоже, но даже там, в начале лета, полыни, в том виде, как мы её представляем, нет. Она только начинает расти, а горьких запах приобретет, под палящими лучами солнца, в середине лета.
Так что, согласно Сулейменову, поход князя Игоря состоялся, не весной, как всем известно, а летом. Вот к какому выводу можно прийти, читая нелепицу о разврате русских дружин на поле боя.
Стал бы об этом писать Курский князь Всеволод Святославич, рыцарь по натуре, уважающий человеческое достоинство других людей, и прилюдно признающийся в любви к своей жене? Как бы не так! Ему, такая глупость, и в голову не пришла бы. Так в чем же дело?
То, что не понятно нам, было вполне ясно тем слушатели и читателям, для кого сочинялось Слово о полку Игореве. Читая эти строчки, надо помнить, что шестнадцатилетний княжич Владимир, находясь в плену, влюбился в молоденькую дочь хана Кончака, и вскоре у них родилась дочь.
А следуя Слову о полку Игореве, следующий куплет должен исполнять именно он. Так что строчка о половецких девушках, которых пленили русские воины, имеет отношение только к княжичу Владимиру, и ни о каком разврате на поле боя не говорит.
Курский князь Всеволод Святославич специально ставит молодого княжича Владимира в неловкое положение, как бы дополнительно еще говоря, что, не стоит на поле боя гоняться за молодыми девушками. Чревата такая погоня непредсказуемыми последствиями, когда соколенок, увлеченный погоней за добычей, сам становится жертвой и оказывается «опутанный красной девицей».
По замыслу автора, пока предыдущий певец перечислял захваченную добычу, и что с ней делали дружинники, слушатели невольно должны были перевести взгляд на княжича Владимира, которому предстоит исполнять следующий куплет. Вспомнить то, что с ним произошло в плену и задать себе вопрос, как он вывернется из такой, довольно смешной ситуации, в которую его поставил Курский князь Всеволод Святославич?
Вывернулся из неловкой ситуации княжич Владимир. Нашел выход. Да еще какой убедительный! Слава то, не в серебре и золоте, не в бархате и красивых девушках, а в том, как:

Боевые знамена, половецкие на серебряном древке,
Бросили под ноги храброму Святославичу.

После такого ответа княжича Владимира, образно говоря, в зале должны звучать аплодисменты и возгласы: - Молодец!
Еще раз Курский князь Всеволод Святославич ставит в неловкое положение своего племянника в сцене диалога половецких ханов Кончака и Гзы.

Сказал Гза, тогда, Кончаку:
Если, сокол ко гнезду летит,
Расстреляем соколика своими злаченными стрелами.

Ответил, тогда, Кончак Гзе:
Если, сокол ко гнезду летит,
Лучше, соколика опутаем красивой девушкой.

И сказал Гза, тогда, Кончаку:

Если, его опутаем красивой девушкой,
То не будет у нас соколика, не будет у нас
И красивой девушки, и тогда начнут нас
Соколы бить во поле половецком.

Вставка о разговоре двух половецких ханов, это продолжение той темы о красивых девушках половецких, за которыми погнался соколенок. Как результат, его самого опутали красивой девушкой. Те слушатели и читатели, для которых сочинял свое Слово о полку Игореве Курский князь Всеволод Святославич, перипетии женитьбы княжича Владимира знали довольно хорошо.
Наш современный читатель, с такими деталями в судьбе княжича Владимира совершенно не знаком, и поэтому воспринимает разговор двух половецких ханов однобоко. Мол, один хан, обозленный побегом князя Игоря, пожелал смерти его сыну, а второй воспротивился этому.
Но на сцене, данный разговор выглядит совершенно иначе. Княжич Владимир, а вернее профессиональный певец, загримированный под княжича Владимира, только что исполнил заключительную, лирическую, часть побега князя Игоря из плена:

То не сороки за стрекотали,
По следу Игоря едут Гза со Кончаком.
Тогда вороны не каркали, и галки примолкли.
Сороки не стрекотали, а полозы ползали только.
Дятлы, стуком, путь к реке указывали.
Соловьи, веселыми песнями, рассвет возвещали.

После этого, он должен отойти в сторону, уступая место другому певцу, а именно самому Курскому князю Всеволоду Святославичу. Затем, следуя той очередности, присущей всему Слову о полку Игореве, будет петь князь Игорь. Но неожиданно Курский князь Всеволод Святославич фразой «Млъвитъ Гза къ Кончакови», больше похожей на вопрос, (а что там сказал Гза Кончаку?), меняет очередность, тем самым, ставя опять княжича Владимира в неловкое положение. Отвечать то надо ему. Ему, а не отцу, рассказала дочь Кончака о разговоре ханов. Происходит подмена одного диалога другим. Зритель слышит, о чем говорили половецкие ханы Кончак и Гза после их неудачной погони за князем Игорем, а на сцене видят совершенно другое действие.
Князь Всеволод, короткими репликами, как бы задает вопросы княжичу Владимиру, а тому приходится отвечать на них. Вот тут зритель и начинает понимать, что на самом деле, это не диалог половецких ханов Кончака и Гзы, а реальный разговор князя Всеволода с Владимиром, когда тот, при встрече, рассказал своему дяде, о чем ему поведала, влюбленная в него дочь Кончака, став невольной свидетельницей беседы отца и хана Гзы.
Курский князь Всеволод Святославич, с присущим ему мастерством, и в стиле характерным для многих эпизодов Слова о полку Игореве, наложил одно действие на другое.
Получился парадокс, где он явно выказывает свое неодобрение поступком княжича Владимира, решившего связать свою судьбу с дочерью хана Кончака, неоднократно нападавшего и грабившего Русские земли.
Различные мнение высказывают ученые и исследователи Слова о полку Игореве об Олеге Тьмутороканском и Черниговском. Одни считают его зачинателем княжеских усобиц наравне с Всеславом Полоцким. Другие возражают против такого упрощенного взгляда на события конца Х1 века, доказывая, что Олег Святославич был вынужден мечом защищать свои исконные права на Черниговское княжество, которое пытался отобрать у него Всеволод Ярославич.
Но самое интересное упускают и те, и другие, забывая о том, что Олег Святославич доводился дедом Великому Киевскому князю Святославу Всеволодовичу. А Слово о полку Игореве, сочинялось, в первую очередь, для исполнения непосредственно перед самим Великим Киевским князем Святославом Всеволодовичем. Уже одно это говорит о том, кем бы ни был автор Слова о полку Игореве, он не мог об Олеге Святославиче писать что-нибудь плохое.
Во все времена, и при всех владыках, такую вольность не смог бы позволить себе ни один певец. Можно вспомнить автора «Моления Даниила Заточника», угодившего в монастырь и за менее крамольные высказывания.
Тем более не мог дурное говорить об Олеге Тьмутороканском и Черниговском Курский князь Всеволод Святославич. Это же и его дед, родоначальник всех Олеговичей. Даже в летописях потомки Олега Святославича названы его именем, и в третьем, и в четвертом поколении. Да и нет в Слове о полку Игореве негативного отношения автора к Олегу Святославичу. Наоборот, Курский князь Всеволод Святославич гордится тем, что он из храброго Олегова гнезда и неоднократно это подчеркивает в своем произведении. А в одном случае, он о своем дедушке отозвался с большим почтением, назвав его «молодым и храбрым князем».
Негативное отношение к Олегу Тьмутороканскому и Черниговскому появилось у современного читателя в результате неправильно интерпретированного отчества Гориславлич, которым неожиданно наградил своего деда Курский князь Всеволод Святославич. Манера обыгрывать слова, присущая творческому стилю автора, и которым так восхищаются все исследователи, неожиданно стала камнем преткновения в понимании образа Олега Святославича.
Отчество –Святославич- состоит из двух слов –Свято- и –Славичь-. Что обозначает слово –Славить- понятно всем, а вот слово –Свято- имеет много синонимов. Таких, например, как безгрешно, непорочно, возвышенно, высоко, благородно, священно и так далее.
Отчество –Гориславличь- тоже составлено из двух слов –Гори- и –Славичь-. Слова –гори-, -горt-, -гора- переводится с древнерусского, как высоко, или то, что наверху, сверху. Украинское горище, переводиться, как чердак; то, что сверху дома.
В плаче Ярославны, когда она обращается с заклинанием к ветру, слово –горt-, всеми переводиться, как вверху, наверху:

Мало ли тебе, наверху,
Дел под облаками?
Вой же, и раскачивай
Корабли на синем море!

Так что слова –Гори- и –Свято- синонимы. Оказывается, Курский князь Всеволод Святославич русский язык знал лучше наших современников, придавших отчеству Гориславлич негативный оттенок, подобный слову беда.
Беда, состояла в том, что Олег Святославич, упоенный славой, забыл о простых людях и стал жить по принципу: - Это моё, и то – моё же. Отвоевав свои законные права на Черниговское княжество, он на этом не остановился и захватил Владимиро-Суздольское княжество. Но если Черниговское княжество было его, то Владимро-Суздальское княжество было чужое. Делать этого Олегу Святославичу было нельзя.
Контраст между ним, сияющего славой, и жизнью простого пахаря, столь разителен, что только диву даешься таланту Курского князя Всеволода Святославича.
Он, заменив всего лишь одно слово на другое, к тому же одинаковое по смыслу, показал, какая пропасть лежит между князьями, упоенных междоусобицей и жизнью обыкновенного человека.

Тогда, при Олеге,
Сияющего славой, сеялись
И всходили усобицы, а погибала
Жизнь Даждьбожа внука.
Во княжеских крамолах
Жизнь человека сокращалась.
Тогда, по Русской земле,
Редко пахари покрикивали,
Но часто вороны каркали,
Трупы деля, да галки
Друг друга созывали,
Собираясь лететь на поживу.

Грустью веет от этих строк. Маховик междоусобиц, раскрученный Всеславом Полоцким, набрал бешеные обороты и стал сокращать жизнь не только простых людей, но и губить самих князей.
В 1066 году в Тьмуторокане отравлен Ростислав Владимирович, внук Ярослава Мудрого.
В 1067 году произошла известная по Слову о полку Игореве битва не Немизе:

На Немизе снопы стелют головами.
Молотят цепями булатными на току.
Жизнь кладут, и веют душу от тела.
После битвы на Немизе, где полегло немало сынов русских, Ярославичи, вдобавок, учинили жесточайшую расправу над жителями Минска.
В 1068 году киевляне ставят Великим князем Всеслава, а Изяслав Ярославич убегает в Польшу.
В 1069 году Изяслав Ярославич навел на Русь поляков и учинил в Киеве неправедный суд, где было казнено много невиновных.
В этом же году, в Полоцке неожиданно умирает его сын Мстислав, который и творил по поручению отца в Киеве неправедный суд. Видно, кто-то свел с ним счеты.
В 1073 году Святослав Ярославич выгнал из Киева своего брата Изяслава, заподозрив его в сговоре с Всеславом Полоцким. А подговорил его на это другой брат Всеволод Ярославич.
В 1076 году, в расцвете сил, от резей в желудке, умирает и сам Святослав Ярославич. Симптомы явно говорят об отравлении. Великим Киевским князем становится Всеволод Ярославич.
В 1077 году Изяслав Мстиславич снова наводит поляков на Русь и отвоевывает свое право считаться Великим князем. Всеволод Ярославич незаконно захватывает Черниговское и Смоленское княжества и «всю страну на восток до Мурома».
В 1078 году, при не выясненных обстоятельствах, убит Новгородский князь Глеб Святославич, брат Олега Тьмутороканского и Черниговского, а его место занял сын Изяслава Святополк.
В этом же году, в октябре месяце, были убиты сразу два князя: 24-летний Борис Всеславич и Великий Киевский князь Изяслав Ярославич. Причем, Изяслав Ярославич был убит предательски. Как пишет летописец, кто-то выехал из своего войска и ударил его в спину копьем. Великим Киевским князем вновь стал Всеволод Ярославич.
В 1079 году, после каких-то переговоров Всеволода Ярославича с половцами, ими был убит еще один Святославич - Роман, а его брат Олег схвачен и отправлен в Византию.
Таким образом, и Тьмутороканское княжество перешло во владение Всеволода Ярославича. Он, в нарушение заповеди своего отца Ярослава Мудрого, к тем волостям, что достались ему по праву, а именно, Переяславль, Ростов, Суздаль, Белоозеро и всё Поволжье, прихватил еще Черниговские и Смоленские земли вплоть до Мурома, Киев и все города правобережья Днепра.
Всеволод Ярославич, для достижения своей цели, как видно не брезговал ни чем. Ни подкупом хазар, греков и половцев. Ни оговором своего старшего брата. В ход шли предательские удары в спину, яд, нарушение крестного целования, приглашались наёмные убийцы.
Можно сказать, что за эти годы, пышным цветом, на Руси расцвел весь арсенал придворных интриг и заговоров, столь присущих западным королевствам в более позднее время.
За каких-то 15 лет из жизни, не по своей воле, ушло 10 князей, из них 2 Великих Киевских князя, Изяслав Ярославич и Святослав Ярославич.
И всё это на фоне беспрерывных набегов половцев, которые хозяйничали на Руси, как у себя дома. Они появились в степях в начале шестидесятых годов, именно в те годы, когда Всеслав Полоцкий начал свои рати. Пользуясь тем, что русским князьям, занятых междоусобицей, было не до них, сходу принялись грабить и жечь русские города и села. Крупные отряды половцев была замечены даже на границе Смоленского княжества, беспрепятственно пройдя перед этим через Переяславское, Новгород-Северское и Черниговские княжества.
На правом берегу Днепра, вокруг Киева не было ни одного села, которое не пострадало бы от набегов степняков. Однажды половцы даже сам Киев попытались взять штурмом. Правда, безуспешно, но, в отместку, ограбили и сожгли монастырь рядом с Киевом.
В результате междоусобиц, Русь оказалась на грани порабощения. С востока на неё шли Мордва и Булгары, с юга половцы, западные княжества не прочь были присоединить к себе Поляки и Венгры, а на Новгородское княжество, как всегда шли прибалты.
Апогеем кровавых разборок стала битва в 1093 году на реке Стугне, где, наскоро собранная, объединенная русская рать потерпела сокрушительное поражение от половцев.
Курский князь Всеволод Святославич, сравнивая две реки: тихий Донецк и бурливую, после дождей, Стугну, снова возвращает слушателя и читателя во времена междоусобиц. Делает он это, как всегда, гениально.

Тихая и мелководная,
Разбухнув от дождей,
Бурным потоком, затянула
Под куст юного князя.
Ростислава затворила на дне
У тёмного берега.
Плачет мать Ростислава
По юному князю Ростиславу.
Поникли цветы от жалости,
И дерево, от горя,
К земле наклонилось.

Опутанный кустами, и лежавший в темной воде недалеко от берега, 18 летний князь Ростислав Ярославич видится, как живой, и кажется, вот-вот придет сестричка Аленушка и позовет своего братика.
Нет, не придет сестричка Алёнушка и не позовет своего братика. Слишком жестокими были на кровопролитие их отцы, а их грехи приходится замаливать их детям. Притом, самой дорогой ценой - своими жизнями.

Продолжение в пятой части

(мать Ростислава, Владимир Мономах, сестричка Алёнушка, река Стугна, поволжье, Муром, Нижний Новгород, Глеб Святославич, Олег Святославич, Всеслав Полоцкий)

Незадолго до этого, предательски был убит сын Изяслава Ярославича Ярополк, а на следующий год под Рязанью погибнет уже внук Всеволода Ярославича, сын Владимира Мономаха.
И, если правы те исследователи, которые считают, что единственной целью ратей, начатых Всеславом Полоцким в 1063 году, было поссорить между собой братьев Ярославичей, то он мог бы торжествовать. Своей цели он добился. Ярославичи не то что перессорились, но чуть не извели весь свой род. Погибли насильственной смертью два Великих князя, сыновья Ярослава Мудрого Изяслав и Святослав, а так же 11 его внуков и правнуков, включая сюда и внезапно умершего в 1093 году Ростислава Мстиславича, внука Изяслава, правнука Ярослава Мудрого.
Отступление об Олеге светившегося славой, должно было напомнить князьям, современникам Курского князя Всеволода Святославича, к каким страшным последствиям приводит несогласованность князей в деле защиты Родины, тем более их кровавые междоусобицы.
Удивительно, но Курский князь Всеволод Святославич, еще в Х11 веке, в своем творчестве, применил прием, которым весьма часто пользуются современные писатели детективного жанра. Он, отступлением об Олеге Тьмутороканским и Черниговским, показал всю пагубность межкняжеских усобиц, и только после этого назвал виновника всего происшедшего – Всеслава Полоцкого.
Слово о полку Игореве сочинялось Курским князем Всеволодом Святославичем для грамотного и образованного слушателя. Такого слушателя, которому не надо объяснять, кто такой Боян и чем его песни отличаются от Слова о полку Игореве.
Слушателя, который прекрасно знал, кто такой князь Игорь и зачем он пошел походом в половецкие степи, а затем, оказавшись в плену, бежал оттуда.
Этому слушателю нет надобности говорить, кто такие «удалые сыны Глебовы» и почему они потом названы Ярославичами.
Он должен был прекрасно знать летопись и то, что Всеслав Полоцкий, зачинатель княжеских усобиц, доводился дедом жене Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича, который в свою очередь был внуком Олега сияющего славой.
Первый слушатель Слова о полку Игореве должен был знать еще очень многое, что бы понять всю глубину замысла творческой мысли, вложенной Курским князем Всеволодом Святославичем в свое произведение.
Газет раньше не было, и о том, что происходило в других княжествах, люди узнавали от купцов, или странствующих паломником, зачастую с опозданием на год, а то и больше.
Простой пахарь, а их на Руси было более девяноста процентов народонаселения, допустим Смоленского княжества, вряд ли мог понять, кто такой Владимир, и почему он кричит от ран.
Ремесленнику того же Киева будет невдомек, как это князь Всеволод Юрьевич может веслами Волгу расчерпать, и почему он назван Великим. Да еще может стрелять удалыми сынами Глебова. К тому же, городской ремесленник Киева, или Великого Новгорода и своих то князей едва успевал запомнить, аж уж, что говорить про мелких князей, живущих от него за тысячу верст. Он о них и слыхом не слыхивал.
Священник, прочитав, что Боян назван внуком языческого бога Велеса, покровителя скота, а так же торговли и песенного искусства, перекрестится и со словами: - Изойди, сатана. – Никогда потом Слово о полку Игореве не возьмет в руки.
Купец, во время долгого пути, в туже Тьмуторокань, возможно, возьмет с собой текст Слово о полку Игореве. Может, даже выучит его наизусть и, коротая путь, будет петь его на разные голоса, воображая себя, то князем Игорем, то Великим князем Святославом, то храбрым могучим, как тур Всеволодом. А если с ним будет жена, то она, возможно, пропоет и, так называемый, плач Ярославны.
Песенники, странствующие по Руси, предпочитали песни о народных героях, таких, как Илья Муромец и Алеша Попович, где князья были, по большей части, глупыми и жадными правителями. А если попадали в дом к купцу, то пели песни о богатом и умном Садко, где князю вообще не находилось места.
Князья и дружинно-боярская знать, самая незначительная, и в тоже время самая богатая часть народонаселения Руси, как можно понять из Слова о полку Игореве, предпочитали бояновые песни, где восхвалялись подвиги конкретного князя над врагом, и за это тому:

Самая лучшая песнь посвящалась:
Старому Ярославу, храброму Мстиславу,
Что зарезал Редедю пред полками
Касожскими, золотоволосому Роману Святославичу.

Сколько таких песен было сочинено придворными поэтами нам неизвестно. Курский князь Всеволод Святославич упоминает имена трех князей, подвиги которых воспел Боян, но действительное число таких песен должно было быть гораздо больше.
Пока, до нас дошла всего лишь одна песнь, посвященная походу князя Игоря на половцев в 1185 году.
Время её написания, как это принято в исследовательской литературе по Слову о полку Игореве, датируется 1185-1187г.г.
Действительно, Курский князь Всеволод Святославич вернулся от половцев осенью 1187 года, и времени на занятие сочинительством у него, практически, не осталось. Более важные дела, такие, как восстановление обороноспособности княжества, должны были захватить его без остатка. Он был, в первую очередь, КНЯЗЬ, а остальное, как модно сейчас говорить, было хобби.
В октябре месяце умер Ярослав Галицкий, к которому обращаются в Слове о полку Игореве Новгород-Северские князья как к живому.
Этой же осенью состоялись три свадьбы. Известные по Слову о полку Игореве князья женили сыновей и отдавали дочерей замуж.
Самой пышной и торжественной была свадьба между дочерью Владимиро-Суздальского князя Всеволода Юрьевича Верхославной и Ростиславом сыном Рюрика Ростиславича.
Одновременно Рюрик Ростиславич отдал свою дочь замуж за Святослава сына Новгород-Северского князя Игоря Святославича.
Если свадьба Святослава для Новгород-Северского князя Игоря Святославича была радостной, как – никак, а он породнился с соправителем Святослава Киевского Рюриком Ростиславичем, то другая, видимо, большой радости не принесла, но деваться, как говорят, было некуда.
Это была свадьба между его сыном Владимиром и дочерью хана Кончака. Дочь Кончака была некрещеной, и перед свадьбой её и младенца пришлось еще и крестить.
Вот на этих торжествах, как предполагают ученые, и было впервые исполнено Слово о полку Игореве.
Сами Новгород-Северские князья были первыми исполнителями, или Курский князь Всеволод Святославич доверил исполнение своей песни профессиональным певцам, загримированных под князей, сейчас не суть важно.
Важно то, что Великий Киевский князь Святослав Всеволодович, именно с 1187 года выступил тем объединяющим началом в борьбе с половцами, к чему и призывал Курский князь Всеволод Святославич в Слове о полку Игореве.
Этой зимой он возглавил большой поход на половцев, в котором принял участие Рюрик Ростиславич и Ярослав Черниговский. Помощь прислали Смоляне и другие князья. Объединенная Русская рать дошла до Снепорода и у Голубого леса разбила половцев, взяв их вежи и бесчисленные стада.
Не довольствуясь этим, Святослав, по возвращению в Киев, посылает за Днепр (на левую сторону) известного по летописям и Слову о полку Игореве киевского воеводу Романа Нездиловича. На кого он ходил понять трудно, но летописец пишет, что он вернулся в Киев с «большой славой».
В следующем, 1188 году, Святослав опять посылает на левую сторону Днепра другого киевского воеводу Славна Борисовича, и тот возвращается с большой добычей. Как видно, половцы левобережья Днепра совершенно никакой угрозы для Руси не представляли, и на них самим князьям ходить не обязательно, а можно просто послать воеводу и тот возвратится с победой.
Интересным на события выдался 1190 год. Он отмечен еще одной свадьбой. Князь Игорь выдал свою дочь за Давида Олеговича, внука Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича.
После чего, как пишет летописец, Святослав с Рюриком «примирив половцев в волю свою», вместе с огромной свитой, на ладьях, отправились вниз по Днепру в устье реки Тесмены на ловы, где, в охоте и развлечениях, провели почти месяц. Как можно понять, ни один из полоцких ханов, даже не посмел и близко приблизиться к отдыхающим князьям. Не маловажное событие, если учесть, что устье реки Тесмены находилось на территории, еще несколько лет назад, принадлежащей половцам.
Этой же осенью, пока Святослав и Рюрик занимались «своими делами», самовольный поход на половцев совершил Ростислав сын Рюрика Ростиславича, муж Верхославны, дочери Всеволода Большое Гнездо. Он, совместно с Черными Клобуками нашел половцев на правой стороне Днепра, ниже порогов у Проток, где остров Хортица и нанес им поражение.
1190 год заканчивается кратким сообщением о том, что Святослав воевал на половцев.
1191 год начался с удачного похода Новгород-Северских князей во главе с Игорем и Всеволодом. Четыре года понадобилось братьям Святославичам, чтобы пополнить дружины новыми воинами и обучить их. Маршрут движения был тот же, что и в 1185 году. Половцев застали за Осколом. По всей видимости, под удар Новгород-Северских князей попал хан Гза, в плену у которого и находился Курский князь Всеволод Святославич. Отвел, видно, душеньку могучий, как тур Всеволод, постучал булатным мечом о шлемы половецкие. Припомнил все обиды и унижения, что пришлось ему терпеть два года, находясь в «гостях» у хана Гзы.
Осенью было решено нанести по половцам, кочующим в районе Северского Донца, более серьезный удар.
В помощь Новгород-Северским князьям Великий Киевский князь Святослав послал три полка, которые возглавили его сыновья: Всеволод, Владимир и Мстислав. Черниговские полки, посланные Ярославом Святославичем, возглавил его сын Ростислав. Олег Святославович, сын Великого князя Святослава Всеволодовича, послал в помощь Игорю сына Давида.

По всей видимости, кто-то предупредил половцев о походе и они, в ответ, собрали огромное войско. Князь Игорь довел русские дружины до Оскола, но, узнав от разведчиков о численности половцев, не решился на бой, а благоразумно, не то, что в 1185 году, когда он опрометчиво сунулся в самую глубь половецких степей, вернулись назад.
1192 год отмечен очередным объединенным походом на половцев. Великий Киевский князь Святослав Всеволодович собрал большое войско и у Канева дожидался половцев, но так и не дождался. Те откочевали далеко на юг, и лишь осенью Рюрик Ростиславич смог найти их и заключить мир.
Следующий 1193 год начался со спора Святослава Киевского и Рюрика Ростиславича о мире с половцами. Рюрик хотел заключить мир с ними и отправиться войной на Литву. Святослав был против, заявив, что сперва надо окончательно сломить сопротивление половцев, а уж затем идти воевать Литву.
Пока они спорили, Ростислав Рюрикович снова, без разрешения и поддержки Великих князей, с помощью Черных Клобуков пошел походом на половцев и одержал блестящую победу. Как пишет летописец, по возвращению ему была «большая слава». Такая слава, что его позвал к себе в гости зять, Владимиро-Суздальский князь Всеволод Юрьевич, и устроил, в честь его победы, несколько пышных пиров, каждый раз, щедро одаривая подарками.
За семь лет, с 1187 по 1193 год, было организовано девять походов на половцев, больше, чем за все 120 лет с момента появления половцев на границах с Русью в начала шестидесятых годов Х1 века по 1185 год.
В шести из них организатором был «отец их, Святослав, Грозный, Великий, Киевский», который половцев:

Будто ураганом растрепал
Своими сильными полками.
И булатными мечами
Наступил на землю половецкую.
Взмутил реки и озера.
Иссушил потоки и болота.

Всего же, Великий Киевский князь Святослав Всеволодович был организатором десяти походов на половцев, большинство из которых закончились победой русских дружин. Таким успехом не мог бы похвалиться даже Владимир Мономах, нанесший половцам несколько сокрушительных ударов, но и сам потерпевший поражение на реке Стугне, где, при поспешном бегстве от половцев, утонул его младший брат Ростислав.

Ростислава затворила на дне
У темного берега.

У Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича, за 14 лет правления, не было ни одного поражения от половцев. За это же время не было, так же, ни одного серьезного конфликта с другими князьями. Мир и тишина воцарилась на земле Русской. Пахарь мог спокойно выращивать хлеб, ремесленник изготовлять свои изделия, купец торговать. Огромные средства, находящиеся в руках у князей, не тратились на междоусобные войны, а шли на строительство храмов. Великие князья Святослав Всеволодович, Рюрик Ростиславович и Всеволод Юрьевич, как бы соревнуясь друг с другом, возводили великолепные храмы в Киеве, Чернигове, Смоленске и Владимире.
Не об этом ли мечтал Курский князь Всеволод Святославич, находясь в плену и с тоской провожая взглядом рваные грозовые тучи, которые, уплывая на север, будто путь ему указывали к родной земле, к отцовскому золотому столу.
Не об этом ли он думал под тенью зеленых деревьев на серебряных берегах Донца, укрытый теплыми туманами, боясь нарушить покой, пугливой птицы, чибиса, или свистом подымая на воздух стаи уток.
Не этого ли он хотел, когда видел, как, купеческие, красивые девы половецкие, звеня русским золотом, весело танцуют и поют, а ему и дружине было не до веселья.
Всё, что выстрадал Курский князь Всеволод Святославич, находясь вдали от Родины, и окидывая её мысленным взглядом с востока, от Владимиро-Суздальского княжества, до западах окраин Галицкого княжество, от времен Владимира Красное Солнышко до времен похода 1185 года, и то, о чём он донёс до нас в своем бессмертном Слове о полку Игореве, всё сбылось.
Четырнадцать лет, небывалый по тем временам срок, мир и тишина стояли на Русской земле, а половцы, потерпев несколько поражений, отброшены далеко от границ русских княжеств, и уже не помышляют о набегах, а больше думают, как бы самим не попасть под очередной удар русских дружин. Жить бы так и дальше. Богатеть и, время от времени, «грозить надменному соседу». Всё кончилось в одночасье.
В 1194 году умер Великий Киевский князь Святослав Всеволодович, сын Великого князя Всеволода Олеговича, внук Олега Святославича, князя Черниговского и Тьмутороканского, правнук Великого князя Святослава Ярославича, праправнук Великого князя Ярослава Мудрого, прапраправнук Владимира Красное Солнышко.
Имена всех этих князей, за исключением Великого князя Всеволода Олеговича, упомянуты в Слове о полку Игореве.
Рюрик и Давид Ростиславичи, на радостях, по поводу вокняжения Рюрика на Киевский стол, устроили грандиозную череду пиров, описание которых заняло бы не одну страницу летописи, где решали, как Владимирово племя будет владеть всей Русской землей.
О том Рюрике Ростиславиче, не обладающего мудростью и терпением своего предшественника, можно было бы сказать строкой из Слова о полку Игореве: -людей судил, князьям города раздавал, а сам…забыл о Владимиро-Суздальском князе Всеволоде Юрьевиче.
Как ушат холодной воды для Рюрика Ростиславича оказалась грамота Всеволода Юрьевича, где тот напомнил, что именно он является во Владимировом племени старейшим (не по возрасту, а по положению) князем, и потребовал себе города в Киевской земле. И не просто, какие-нибудь города, а Торские, которые Рюрик Ростиславич, незадолго до этого подарил своему зятю Роману Мстиславичу Владимиро-Волынскому.
Идти против своего свата, Великого князя Всеволода Юрьевича, беды не оберешься. Силушку тот набрал неимоверную. Пришлось, нарушая крестное целование, обижать Романа Мстиславича.
Обиду Роману Мстиславичу нанес не только Рюрик Ростиславич, отобрав назад Торские города, но и Владимиро-Суздальский князь.
Всеволод Юрьевич, когда получил в собственность Торские города, то поступил своеобразно. Он их подарил … своему зятю Ростиславу Рюриковичу, мужу своей дочери Верхославны. Этим самым показал всем, кто на Руси хозяин.
Если Рюрик Ростиславович обиду стерпел, как, никак, а владельцем Торских городов стал его сын, то Роман Мстиславич, униженный обоими Великими князьями, такое оскорбление простить не мог.
Именно он и стал тем, подобно Всеславу Полоцкому, зачинщиком между княжеских усобиц, которые полыхнули по всей земле Русской, унося жизни, не только простого ратника, но и князей тоже.
Вначале он поссорил между собой Рюрика Ростиславича и Ярослава Черниговского, подговаривая последнего занять Киевский стол.
Узнав о переговорах, Рюрик Ростиславич, послал грамоту Владимиро-Суздальскому князю Всеволоду Юрьевичу, с просьбой выступить против Ольговичей, а затем, собрав свои и Смоленские полки, потребовал от Ольговичей, что бы те дали клятву, что никогда не будут претендовать на Киев и Смоленск.
Те резонно ответили, что пока живы Рюрик и Давид, то ни на Киев, ни на Смоленск, никто из Ольговичей претендовать не будет, а там, как Бог даст.
В это время, Роман Мстиславич поскакал к своему родственнику Польскому королю за военной помощью, но визит его оказался неудачным. Тогда, он подговорил Галицкого князя Владимира, сына умершего Ярослава Осмомысла, и они вместе стали жечь приграничные волости Рюрика Ростиславича.
Рюрик Ростиславович, не удовлетворенный ответом Ольговичей, нанял половцев и вместе со Смоленскими полками пошел войной на Черниговцев. В конфликт вмешались Полоцкие и Рязанские князья, и полыхнула Русь от востока до запада.
Снова по Русской земле скакали степняки, как по своей собственной. Снова истекали кровью на зеленой траве, не иноземцы, а молодые князья. Снова засевалась пашня не зерном, а костьми русских сынов.
Уроки прошлого не пошли князьям на пользу. Всего лишь сорок лет оставалось до нашествия монгольских орд, но пожар между княжеских усобиц не стихнет, а окончательно погубит Русь.
Первыми падут в заснеженном поле Рязанские и Муромские князья, потомки «удалых сынов Глебовых».
Затем наступит черед и внукам Всеволода Юрьевича Великого князя Владимиро-Суздальского, который мог «Волгу веслами расчерпать, а Дон шлемом вылить». Его внуки, с опозоренными от княжеских усобиц мечами, не то, что Волгу и Дон, а Клязьму защитить не смогут и примут мученскую смерть на маленькой речушке Сити.
Не будет уже и бесстрашных, ведомых атаманами, Курских воинов. А, вышедший навстречу врагу, в наивной вере на помощь Господа, многотысячный крестный ход весь ляжет под саблями монгольских татей. Эти же тать ары будут затем обыскивать окровавленные трупы священников, детей, женщин, стариков, срывая с них золотые и серебряные украшения, как и через семьсот лет то же самое будут делать мародеры времен Великой Отечественной войны, вырывая золотые коронки у трупов.
Будут ограблены и сожжены Рыльск, Путивль, Новгород-Северский, Чернигов и множество других Русских городов, а миллионы людей будут проданы в рабство.
Стотысячный, прекрасный город Киев, после взятия его ханом Батыем, на многие годы превратится в маленькую деревеньку с населением в 2-3 тысячи человек, и путешественники, проезжающие по Киевской земле, будут ужасаться несметному количеству не погребенных человеческих остатков даже вдалеке от самого Киева.
Хорошо, что всего этого не увидел Курский князь Всеволод Святославич, сын Святослава Олеговича, внук Олега Святославича князя Тьмутороканского и Черниговского, правнук Великого Киевского князя Святослава Ярославича, праправнук Ярослава Мудрого, прапраправнук Владимира Красное Солнышко.
Имена всех этих князей, за исключением Святослава Олеговича, будут упомянуты в Слове о полку Игореве.
Курскому князю Всеволоду Святославичу и одного года, между княжеских усобиц, хватило, чтобы понять к какому краху идет Русь, разочароваться во всем, что было смыслом его жизни и уйти в мир иной, в самом рассвете сил, в возрасте 41 года, в мае месяце 1196 года.
«Того же лета в Ольговичах представился князь Всеволод Святославич брат Игоря месяца мая и спрятали тело его все братья Олегова племени с великой честью и плачем великим и рыданием. Во всех Ольговичах удалью с рождения и воспитанием и возрастом и всею добротою и сильной доблестью и любовью имел ко всем. Епископ же Черниговский и все игумены и попы проводили его до гроба с обычными песнями и положили его в церкви Святой Богородицы в Чернигове и приложили к отцу своему и деду».
Там же в Чернигове, через много лет, уже в наше время, будут обнаружены, как предполагают ученые, его останки. Скульптор Герасимов попытался реставрировать образ, но весьма, как считают многие, неудачно. Вместо могучего, как тур, добродушного сорока однолетнего князя, получился заурядный мужчина лет пятидесяти.
Но наука не стоит на месте, и у нас есть шанс воскресить из небытия и увидеть настоящий облик первого поэта Руси.
И не только поэта, но и настоящего рыцаря, без страха и упрека, богатыря, и защитника земли Русской.
Он, до сих пор, из глубины веков, с упреком смотрит на нынешних, забывших уроки истории, Великих князей и думает, почему не живется им вместе на «светло светлой и прекрасно украшенной земле Русской!». Почему они не любят её и, как тати, раздирают на части.
Она же, как «дtвица себt люба», «многими красотами прославлена: озерами многими славится, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами божьими… Всем ты преисполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!»

Кравченко Александр Сергеевич

Новгород-Северские князья, генеалогические таблицы: http://www.hrono.info/geneal/ryuriki/geanl_rk_20.php

Nusha
а где этот памятник?

Замечательный памятник!
Побольше бы таких!